Шептунья - [43]

Неужели специально?

— Тогда я с удовольствием принимаю приглашение, — отозвалась Синдия, поднимаясь с места.

Дворецкий, не шевельнув ни единым мускулом на лице, указал на двери и первым вышел. Девушке ничего не оставалось как последовать за ним, недовольно поджав губы. Коридоры и залы, как и прежде, тонули в тенях, изменчивый свет плясал на стенах замысловатыми фигурами, будто безмолвно намекая на что-то. Что-то скрытое, незаметное и пугающее.

Отчего в этом замке нет магических ламп? — вынуждена была задаться вопросом Синди, невольно испытывая давно засевший в ней страх темноты. Ей казалось, будто тени вокруг знают о её страхе и тянутся к ней, дразнят её и что-то шепчут, смеются. — Глупости! Здесь ведь вампир! Здесь мне ничего не может угрожать.

Храбро взяв себя в руки и гордо вскинув подбородок, девушка вскоре остановилась перед резными, отливающие золотом двери. Дворецкий без слов распахнул их и чуть поклонился, приглашая. Большой зал, скрывающий свои границы в темноте, умело приковывал всё внимание лишь в самый центр. Туда, где за недлинным столом, накрытым белоснежной скатертью и освещаемым лишь парочкой свечей в подсвечниках, Синдию ждал он — её вампир.

Девушка, будто во сне, тут же шагнула вперёд. Взгляд мужчины, полыхающий пламенем свечей, устремился на вошедшую, и уголок жестоких губ дрогнул и поднялся. Двери в обеденный зал неслышно закрылись.

— Добро пожаловать в свой плен, Синдия Вернет.

Такое приветствие весьма удивило молодую магиню, однако та не подала вида, присев в легком реверансе.

— Рада была принять ваше приглашение, — без тени лжи призналась Синди, и вампир криво улыбнулся. Девушка выпрямилась.

— Прошу к столу.

Стараясь держаться достойно и смело, Синдия неспешно, но уверенно подошла к своему месту. Никто не предлагал ей помощь, и она села самостоятельно. Вампир улыбался, не отводя взгляда от столь отважной гостьи.

— Как вам мой замок?

Уложив на колени белую, без украшений салфетку, Синди подняла глаза. Внутри неё всё трепетало, сердце колотилось, не зная покоя, а руки едва заметно подрагивали. Она была с ним одна, совсем одна и так близко.

— Впечатляет. Однако, уверена, при свете дня он выглядит ещё более величественно.

— Без сомнений, — не стал отрицать изящество своего имения Сентьон, поднимая и бессловесно предлагая взять бокал вина и собеседнице. — Но лишь по вечерам возможно в полной мере ощутить всю прелесть и загадочность этого места. Или, может, вы не разделяете моих вкусов? Может, вам нравятся более, — он сделал паузу, словно нарочно долго не мог подобрать более приемлемого определения, а после растянуто, и будто через силу, добавил: — милые жилища?

Синди едва сдержалась, чтобы не скривиться от негодования и возмущения. Её мечта, даже её мечта, судила о ней предвзято из-за внешности, из-за лица, детскую невинность которого она никак не могла изменить. Она не выносила подобного, не могла терпеть, когда с ней обращались, как с глупым, непорочным ребёнком, но не смела позволить вырваться гневу наружу. Не при нём. Не сейчас.

— Таинственность таких мест, бесспорно, имеет множество привлекательных черт, однако же, стоит ли наслаждаться ей в одиночестве? Разве не приятнее, когда в темноте есть тот, кто разделит чувства и поддержит?

По губам Кельна пробежала неясная улыбка, и Синдия вдруг взглянула на сказанные слова под иным углом. Ужаснулась, стоило ей понять, что усмешка на губах вампира вызвана отнюдь не от её обнаруженной боязни темноты, а от смысла, что невольно был вложен в вопросы.

— А вы довольно прямы в своих желаниях, — произнёс пугающее предположение Сентьон, и магичка мысленно вскричала.

— Я… нет, это, — недоразумение, хотела сказать девушка, но его взгляд остановил её. Он не стал бы верить оправданиям, не хотел и не намеревался.

— Так желаете скрасить своё одиночество? — продолжил вампир, кривя губы и красноречиво щуря янтарные глаза, в которых опасными бликами танцевало пламя сгорающих свечей. — Предлагаете насладиться темнотой с вами?

Невольно Синди залилась краской стыда и злости. Она совсем не это имела ввиду и никогда не позволила бы себе столь легкомысленных намёков, но под его взглядом мысли её разбегались, путались, и она даже начинала находить в своих словах правду. Синди и в самом деле хотела избавить полюбившегося ей вампира от возможного одиночества, хотела быть с ним, хотела разделить с ним чувства, помочь чем угодно, дать возможную поддержку и получить защиту взамен. Она нуждалась в ней, желала так же сильно, как и много лет назад.

Тогда, ещё совсем ребенком, всей семьёй они поехали на вечерний сеанс в городском театре, и она, отвлёкшись на мгновение, заметила тёмный комочек шерсти. Это был котёнок, которых она так обожала, и перед которыми никогда не смогла устоять. Незамеченной Синди отошла от родни, пошла, побежала за кошечкой, бездумно углубляясь в сеть тёмных переулков. Но котёнок ускользнул из её рук и исчез, а она одна осталась среди мрачных, мёртвых домов. Где-то светил тусклый свет ещё неразбитых ламп, где-то кто-то кричал, но никого рядом. Девочка не была смелой и сильной, и перепугалась, со слезами стала звать маму и папу, братьев и сестёр, но вместо их голосов из-за угла раздался грозный, резкий лай. Три больших, бродячих собаки устремились к ней, к боязливой, рыдающей и совершенно беспомощной, к той, что от страха перед беспризорными, скалящимися монстрами не могла даже двинуться. И вот тогда, когда псы задергали носами и вот-вот должны были коснуться её, кто-то поднял её на руки. Это был мужчина, высокий, в чёрной шляпе и парадном костюме. На какое-то мгновение маленькая Синди испугалась незнакомца, но внизу разразились в гулком лае собаки. Незнакомец улыбнулся ей, поднял чуть выше и ободряюще похлопал по спине, а потом взглянул под ноги.