Шепот - [107]
Шоссе ввинчивается в густой орешник, за ним начинаются чернолозы, поточек разливается тут небольшими озерцами, буки отступили куда-то вверх, а на их место прибрели густые ольшаники. Мокрый холод залег на дне каньона, машина катится в холод, дрожь пробирает всех. Бррр!
Но вот наконец газик врывается на высокую насыпь, укрепленную искусно сделанными фашинами. Ольхи отступили от берегов расплесканных озерцов, чернолозы жмутся к подножию гребли, ничто не бросает тени на серую стежку шоссе, видно, тут солнце припекает целый день, и на солнце вылеживаются и выгреваются…
Теперь Микола хохочет во всю силу. Лихо вертит руль одной рукой, другой тычет вперед, на греблю.
Чайка косится туда и мигом замолкает, разевая от изумления рот. Микола сигналит: ту-ту! - и шоссе на гребле оживает! Оно шевелится и… расползается во все стороны серо-черными радами. Сотни гадюк грелись на солнце, пока не распугал их сигналом Микола. Теперь некоторые из них торопливо уползают прочь, вызмеива-ются на склоне гребли, между камней, закручиваются в кольца на колышках фашин, другие отползают неохотно, оставаясь на обочине, поднимают маленькие головы, высовывают из черных пастей раздвоенные языки, а некоторые, не способные вырваться из сладостной летаргии спячки, только чуть откатываются, чтобы не зацепили их колеса, и равнодушно лежат в ленивом расслаблении…
- Вот тут бы тебя, - давится смехом Микола и тычет на Чайку пальцем через плечо, - тебя бы тут… выкинуть… го-го-го! Ссадить бы тебя тут…
Но Чайка не был бы Чайкой, если бы смолчал.
- Голубь сизый, - щурит он глаз, - ты лучше подумай, что станешь делать, если у тебя тут когда-нибудь испортится мотор!
Самому старшине Буряченко нравится такой ответ, и он снова улыбается, может, впервые на все остроты Чайки. А Микола с радостным задором восклицает:
- Дак у меня ж ломик под сиденьем! Я их - ломиком!
Машина уже проехала греблю. Гадюки вновь вернулись на теплое шоссе. Чайка озирается, качает головой.
- По такому чуду природы - и ломиком! И мы могли назначить тебя министром гор и лесов, да еще и пожаловали титул Буркоброна! О, горе нам! Как, ты говорил, прозываешься?
- Цьоня, - беззаботно роняет Микола.
- Цьонею останешься вовек. Запиши, пан Валерьян.
- Кончай разговоры, - командует старшина, - сейчас приедем на заставу, и каждый должен доложить капитану по всей форме, вот что я тебе скажу! Чтобы мне там - никаких…
И хоть до заставы ехать пришлось еще довольно долго, но все умолкают. Молчит даже Чайка и думает, какой же он - тот капитан Шепот? А между тем потихоньку вынимает из своей туристской торбы маленький ящичек в красном кожаном футляре, щелкает тумблером, выдвигает тонкий усик антенны, и узкая долина вмиг наполняется джазовым ревом.
Старшина Буряченко молча глядит на умелые руки Чайки, выколдовывающи© из приемника чужую музыку. С этим парнем будет хлопот. Ох, будет!
- Это что такое? - строго тычет пальцем на приемник старшина.
- Последний крик науки и техники: японский транзистор. Марка: императорский «Хиташи» Не слышали, товарищ сержант?
- Ты что же это - в дозор на границу собираешься ходить со своим транзистором?
Чайка перебрасывает ремешок транзистора себе через голову, беспомощно разводит руками:
- Придется. Эпоха требует.
- Так вот - спрячьте, и чтобы я не видел!
- Есть, спрятать!
Чайка снимает с шеи ремешок, складывает антенну, мигом запихивает транзистор в торбу, но приемник верещит и оттуда, несмотря на то, что без антенны.
Молодые пограничники, не осмеливаясь захохотать при старшине, багровеют от сдерживаемого смеха, зато Микола дает волю веселью.
- Вот это да! - восклицает он. - Где ты раздобыл? - Честно купил, - говорит Чайка.
- Оно ж дорогое, чертяка! Где ты деньги взял?
- Выиграл по трехпроцентному займу. Старшина опять не выдерживает. Улыбается, машет рукой: что ты с таким сделаешь? Ни уговора, ни команды, ни приказа он не понимает. Отдать, сержанту Гогиашвили. Он - борец. Всех на лопатки кладет на соревнованиях. Пусть попробует положить этого весельчака.
7.
Если ты родился в начале этого обезумевшего столетия в маленькой европейской стране, по зеленой земле которой топталось множество солдатских сапог, где правительства менялись почти с такой же регулярностью, как времена года, а хозяева менялись еще чаще; если тебя бросало туда и - сюда, и ты уже вычеркнул из употребления такие слова, как покой, счастье, независимость; если ты умирал и оживал, и тебя убивали и не могли убить, и палачей твоих было так много, что ты не смог запомнить их лиц и голосов; да если еще после всего этого ты остался жить и вновь стал человеком, а страна твоя наконец твердо стала на собственные ноги не без помощи таких, как ты, то внезапно - и тут начинается самое любопытное - ты открываешь для себя удивительную истину, что должен отказаться от некоторых довольно распространенных среди человеческого рода привычек, комплексов и душевных движений.
Например, от острого ощущения при встрече с кем-то: «Я где-то видел этого человека!» Тысячи людей прошли перед твоими глазами - друзей и врагов. Радостно вновь встретить друга, сжимаются кулаки, если промелькнет вражеское лицо, которое наведывается в твои сны, хотя после войны уже прощло много лет. Но…,
Видный украинский романист Павло Загребельный, лауреат Государственной премии СССР и Государственной премии УССР имени Т. Г. Шевченко, в своем новом романе «Роксолана» повествует об удивительной судьбе украинской девушки Настасьи Лисовской, угнанной в XVI веке с Украины и проданной на стамбульском невольничьем рынке в рабство.Обладая блестящим умом, необыкновенной силой воли и привлекательной внешностью, она из бесправной рабыни стала женой султана Сулеймана Великолепного (Завоевателя) — самого могущественного султана Османской империи.Овладев вершинами тогдашней восточной и европейской культуры, эта знаменитая женщина под именем Роксоланы вошла в историю и играла значительную роль в политической жизни своего времени.
Время правления великого князя Ярослава Владимировича справедливо называют «золотым веком» Киевской Руси: была восстановлена территориальная целостность государства, прекращены междоусобицы, шло мощное строительство во всех городах. Имеется предположение, что успех правлению князя обеспечивал не он сам, а его вторая жена. Возможно, и известное прозвище — Мудрый — князь получил именно благодаря прекрасной Ингегерде. Умная, жизнерадостная, энергичная дочь шведского короля играла значительную роль в политике мужа и государственных делах.
Библиотека проекта «История Российского Государства» — это рекомендованные Борисом Акуниным лучшие памятники мировой литературы, в которых отражена биография нашей страны, от самых ее истоков.Продолжает Библиотеку легендарный роман Павла Загребельного «Евпраксия». Это история русской княгини, девочкой-подростком очутившейся на чужбине и отданной в жены немецкому маркграфу. Самым невероятным образом Евпраксия стала королевой Священной Римской империи Адельгейдой...Роман Павла Загребельного — увлекательное художественное исследование человеческих судеб, каждая из которых не утратила значение и сегодня.
Юрий Долгорукий известен потомкам как основатель Москвы. Этим он прославил себя. Но немногие знают, что прозвище «Долгорукий» получил князь за постоянные посягательства на чужие земли. Жестокость и пролитая кровь, корысть и жажда власти - вот что сопутствовало жизненному пути Юрия Долгорукого. Таким представляет его летопись. По-иному осмысливают личность основателя Москвы современные исторические писатели.
Вы держите в руках знаменитый роман о Хуррем! Книга повествует об удивительной судьбе славянской девушки, украденной в XVI веке и проданной на стамбульском невольничьем рынке в рабство. Обладая блестящим умом, необыкновенной силой воли и привлекательной внешностью, она из бесправной рабыни стала женой султана Сулеймана Великолепного — самого могущественного правителя Османской империи.Действие романа разворачивается на фоне событий, произошедших после казни близкого друга султана — Ибрагима-паши. Главная героиня — Хуррем Султан (Роксолана) — борется за свою любовь с очередной соперницей, иранкой Фирузе.
Исторический роман известного писателя П. А. Загребельного (1924–2009) рассказывает об удивительной судьбе украинской девушки Анастасии Лисовской, захваченной в плен турками и, впоследствии, ставшей женой султана Сулеймана Великолепного. Под именем Роксоланы она оставила заметный след в политической жизни своего времени.Книга также выходила под названием «Роксолана. В гареме Сулеймана Великолепного».Перевод: И. Карабутенко.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.