Шепот за окном - [12]

– Ты в курсе расследования по исчезновению Нила Спенсера? – спросил Лайонс.

– Да. Я участвовал в поисках на пустыре, еще в самый первый вечер.

Старший инспектор секунду смотрел на него – очевидно, приняв эти слова за упрек в собственный адрес.

– Я там живу совсем рядом, – добавил Пит.

Вообще-то Лайонс и сам жил примерно в том же районе, но тем не менее не прочесывал улицы в ту ночь. Правда, через секунду он кивнул сам себе. Ибо знал, что у Пита имелись собственные причины проявлять интерес к делам о пропавших детях.

– В курсе о достижениях с того момента?

«Я в курсе, что никаких достижений нет». Но такое замечание могло рикошетом отразиться на Бек, а она этого не заслуживала. Из того малого, что видел Пит, она вела расследование достойно и делала все, что могла. Если ближе к делу, то именно Бек приказала своим подчиненным не критиковать родителей, и ему это понравилось.

– Я в курсе, что Нила так и не нашли, – сказал Пит. – Несмотря на широкомасштабные поиски и расспросы.

– Какая у тебя версия?

– Я недостаточно серьезно следил за расследованием, чтобы иметь какую-то версию.

– Вот как? – Лайонса это явно удивило. – По-моему, ты говорил, что принимал участие в поисках в первую ночь…

– Это когда я думал, что его быстро найдут.

– Так что, теперь ты не думаешь, что его найдут?

– Я не знаю. Надеюсь, что найдут.

– Вообще-то я думал, что ты будешь следить за этим делом, учитывая твою историю…

Вот и первое упоминание. Первый намек.

– Может, моя история как раз и дает мне причину не следить.

– Да, могу это понять… Это было трудное время для всех нас.

В голосе Лайонса звучало сочувствие, но Пит знал, что это очередной источник взаимной обиды. Пит был тем, кто закрыл самое крупное дело в районе за последние пятьдесят лет, – и все же тем, кто завершил его в судебном порядке, оказался именно Лайонс. Расследование, вокруг которого кружил разговор, было довольно неловкой темой для обоих, причем сразу во множестве разных аспектов.

Лайонс и привел эту спираль к конечной точке.

– Также, насколько я понимаю, ты единственный, с кем Фрэнк Картер вообще станет разговаривать.

Вот оно.

Пит давненько не слышал, чтобы это имя произносили вслух, так что, наверное, это должно было как следует его встряхнуть. Но лишь вызвало на поверхность ползучий озноб, скрывавшийся до сих пор где-то внутри. Фрэнк Картер. Человек, который похитил и убил пятерых маленьких мальчиков в Фезербэнке двадцать лет назад. Человек, которого Пит в конце концов поймал. Само это имя вызывало у него такой ужас, что всегда казалось, будто его никогда нельзя произносить вслух – словно некое заклинание, способное вызвать чудище у тебя за спиной. Но хуже всего то, как прозвали его газетчики. «Шептальщик». Это основывалось на том, как Картер втирался к доверие к своим будущим жертвам – уязвимым и беспризорным детям – перед тем, как захватить их. Он тихо разговаривал с ними через окно по ночам. Это была кличка, которую сам Пит никогда не позволял себе использовать.

Ему пришлось перебороть желание немедленно выйти из кабинета.

«Ты единственный, с кем он вообще будет разговаривать».

– Да.

– Почему, как ты думаешь? – спросил Лайонс.

– Потому что ему нравится прикалываться надо мной.

– Насчет чего?

– Насчет того, что он делал тогда. Насчет того, что я так и не выяснил.

– Но он тебе про это так и не рассказал?

– Нет.

– Зачем тогда заморачиваться разговорами с ним?

Пит помедлил. Это был вопрос, который он задавал себе бессчетное число раз на протяжении многих лет. Его пугали эти встречи, и ему всегда приходилось подавлять дрожь, которую он чувствовал, усаживаясь за стол допросной в тюрьме в ожидании появления Картера. Потом он чувствовал себя сломленным, иногда на целые недели. Бывали дни, когда его вдруг начинало неконтролируемо трясти, и вечера, когда было трудно устоять перед бутылкой. По ночам Картер находил его в сновидениях – огромная, жуткая тень, заставлявшая его с криком просыпаться. Каждая встреча с этим человеком все сильней разрушала Пита.

И все же он продолжал…

– Полагаю, есть смысл надеяться, что в один прекрасный день он все же проговорится, – ответил Пит как можно небрежней. – Может, случайно выложит что-нибудь важное…

– Что-нибудь насчет того, где он зарыл тело Смита?

– Да.

– И насчет своего сообщника?

Пит ничего не ответил.

Потому что опять – вот оно.

Двадцать лет назад останки четырех пропавших мальчиков были найдены в доме Фрэнка Картера, но тело его последней жертвы, Тони Смита, так и не было обнаружено. Ни у кого не было никаких сомнений, что Картер ответственен за все пять убийств, и сам он никогда этого не отрицал. Но правдой было и то, что в деле имелся ряд совершенно очевидных нестыковок. Ничего, что могло бы оправдать этого человека, – просто небольшие болтающиеся ниточки, которые оставили расследование растрепанным и неопрятным. Предполагалось, что одно из похищений произошло в совершенно определенный временной промежуток, но у Картера на большую часть этого промежутка имелось алиби, которое не делало похищение мальчика совершенно невозможным, просто оставляло место для некоторых сомнений. Имелись свидетельские показания, хотя и не очень заслуживающие доверия, описывающие отличающихся от него людей в совершенно определенных местах. Вещественных улик в доме Картера нашлось огромное множество, и имелись устные свидетельства, которые можно было бы счесть гораздо более конкретными и надежными, но всегда оставались сомнения в том, что маньяк действовал в одиночку.