Дом уютно расположился посреди круглой лужайки, раскинув свои флигели вдоль темных холмов позади него. Архитектор, который построил его для себя, привез балки от старого сарая из Новой Англии и сосновую панельную обшивку от старых домов, чтобы воссоздать восемнадцатый век поблизости от Манхэттена. В окнах было по двенадцать стекол, а над парадной дверью – веерообразное окно.
Роберт нашел это владение, когда он еще первый раз ездил в Нью-Йорк и вернулся домой, полный нового энтузиазма. Коннектикут – вот это место! В нем было свое очарование, своя особая атмосфера. Народ здесь доброжелательный. Школы хорошие. Соседи – приличные люди. Здесь прекрасные открытые пространства. Представьте себе три акра леса вдоль узкой сельской дороги, и нет ничего в поле зрения, кроме дома прямо напротив, а сам по себе дом принадлежал сокровищам «Архитектурного Дайджеста».
Разумеется, дом был очень дорогой. Но с его жалованьем и перспективами проблем с внесением процентов по закладной не должно было возникнуть. То и дело в «Уолл-стрит Джорнал» и в журнале «Форбис» появлялись небольшие заметки о его продвижении по службе, и было ясно, куда он держит курс. Кроме того, дом, подобный этому, является капиталовложением, основой их обеспеченности – не говоря уже о том, что это вложение в счастливую жизнь для себя и своей семьи. Как только Линн увидит это место и если оно понравится ей, она сразу же займется обстановкой дома. Не должно быть никаких частичных соглашений; все должно быть сделано первоклассным художником по интерьеру.
Дом ей понравится, он был уверен, он уже видел ее в садовых перчатках и в большой соломенной шляпе возле цветочной клумбы.
Итак, они достали бутылку шампанского и, сидя за кухонным столом, поднимали тосты друг за друга, за своих детей и за «Дженерал Америкэн Эпплайенс» и его будущее.
Стояла поздняя весна, и вечерний воздух доносил ее благоухание сквозь открытые окна в гостиную. И сирень, источник этого благоухания, возносила свои розовато-лиловые шапки и густую листву своих ветвей над подоконниками.
– Послушай, это пересмешник! Я не представляю себе, когда он спит, – сказала Линн. – Я слышу его последнюю песню, когда засыпаю, и утром, когда просыпаюсь, он все еще поет.
Черные глаза Джози, слишком выделяющиеся на ее тонком лице, в котором было что-то птичье, улыбнулись Линн.
– Тебе нравится здесь, да?
– Ох, да. В самом деле мне казалось, что дом слишком большой, но Роберт был прав, на самом деле мы уютно здесь расположились. У меня еще есть некоторые сомнения относительно его дороговизны, но я оставила их Роберту.
– Моя жена бережлива, – сказал Роберт.
– Множество мужчин хотели бы иметь возможность пожаловаться на это, – заметила Джози. Она говорила быстро – это было ее привычкой. И снова Линн показалось, что даже самые нейтральные замечания Джози, обращенные к Роберту, часто имели неуловимый двойной смысл.
И опять же ей показалось, что Брюс в своей осторожной манере пытался сгладить этот смысл.
– Вы сделали чудо с этим домом. – Его взгляд был устремлен поверх головы Роберта в обширный холл, где на живописных обоях были изображены реки, деревья и горы, и затем дальше к гостиной, где смесь кремового, болотно-зеленого и грязновато-розового цветов кресел, ковриков и занавесок, вызывали в памяти сады Моне.
