Шепчущий мрак - [26]

— Я прочла все, что он написал, — спокойно ответила я. — И не думаю, что фильм получился лучше, чем книга.

— Вы читали его? Это странно, учитывая, что он больше не популярен. Нынешнее поколение его не читает. Вероятно, его совсем забыли в Америке,

— Это не совсем так. В колледжах "Мэгги Торнтон" все еще рекомендуется для чтения. А "Шепчущий мрак" вообще считается классическим романом в своем жанре.

— Благодаря картине, — возразила она. — Это тот случай, когда кино создает репутацию книге.

На этот раз я с ней согласилась:

— Из-за вас книга стала популярной. Вы прекрасно сыграли роль Хелен Брэдли. Вам должны были вручить Оскара за нее. А почему вы его не получили?

— Вы так много знаете, мисс Томас, — саркастически обронила Лора. — Я думаю, ответ на этот вопрос тоже вам известен.

— Вам, наверное, повредил скандал? — напрямик спросила я, пристально наблюдая за ее реакцией.

Темные ресницы вновь опустились на веки так, чтобы я ие смогла прочесть выражения ее глаз.

— Но, конечно, со временем об этом бы позабыли, — живо продолжала я. — Вы могли бы вернуться, выждав некоторое время. Публика вас любила. Почему вы исчезли?

— Нет! — импульсивно вырвалось у нее. — Нет, — с силой повторила она. — Я говорила вам, что не хочу открывать ящик Пандоры! — Высвободившись из шезлонга, она величественно прошествовала к двери на балкон, ступая как королева.

Она немного напугала меня. Мне хотелось разузнать побольше, заглянуть глубже. И не только из-за книги, которую я замышляла. Впервые во мне родилось чувство родства с ней. Нет, не любви. Ворча и раздражаясь, я все-таки не могла не восхищаться ею, не думать о том, что я происхожу от этой женщины, что я — ее плоть и кровь. И в характере моем, возможно, больше от нее, чем мне хотелось бы признать. Правда, в данный момент дело было не в этом, а в желании узнать о Лоре Уорт как можно больше. Но, подходя все ближе и ближе, я все же удерживалась от того, чтобы сделать последний шаг.

Когда она вот так держала голову, упрямо вскинув подбородок, то выглядела гораздо выше ростом. Критики рассуждали о ее власти над публикой. Мне было ясно, что они под этим подразумевали. Лора Уорт, находясь даже не на сцене, а просто в комнате, умела покорить любую аудиторию, пусть состоявшую всего из одного зрителя, и к тому же недоброжелательного, затаившего обиду. Эта женщина неизменно становилась центром внимания. Сейчас она стояла на балконе спиной ко мне, облокотившись на деревянные перила. Она смотрела на города, а я на нее. Это был момент драматический, и мне кажется, она наслаждалась им. Уже много лет ей не случалось играть роль Лоры Уорт, знаменитой киноактрисы…

Я тихо зааплодировала, не без злобного умысла, стараясь снять ее с высокого пьедестала, куда она взобралась.

Она вздрогнула, оторвалась от созерцания городских красок и вернулась в комнату. Можно было только позавидовать грации и артистизму се движений,

— Вы прекрасно подготовились, к интервью, мисс Томас. Прочитали книги Виктора Холлинза, посмотрели мои фильмы. Вы всякий раз проводите такие исследования, когда берете интервью? Стараетесь для всех?

Я улыбнулась:

— Нет, не для всех Только для вас.

Решающий момент наступил. Я больше не могла его оттягивать. Взяв сумочку, которая лежала возле стула, я открыла ее и вытащила пресс-папье.

— У меня есть кое-что для вас, — сказала я, поднимаясь, чтобы отдать ей подарок.

Она протянула руку, и я заметила вены, вздувшиеся на тыльной стороне ладони, испещренной коричневыми пятнами. Можно отрицать возраст, скрывать его, пользуясь всевозможными способами, но руки выдают нас. Руки Лоры Уорт выглядели старше ее самой, старше ее пятидесяти восьми лет. Затем она взяла у меня небольшой пакет.

Бумага легко соскользнула, обнажив стеклянный увесистый предмет, который Лора подняла к свету. Крошечные яркие цветочки весело затрепетали в потоке солнечных лучей, проникающих через балконные двери.

— Где вы это достали? — тихо спросила она. Властного тона как не бывала. Голос была слабый, дрожащий.

- У Виктора Холлинза. Перед смертью он написал письмо, в котором просил меня отвезти это вам. Он мой отец. Меня зовут не Мэри Томас. Мое имя Ли Холлинз.

У нее был такой вид, словно она вот-вот лишится чувств. Меня испугала ее бледность. Но когда я рванулась, чтобы поддержать ее, она прошла мимо меня и опустилась в шезлонг. На этот раз она не откинулась назад и не опустила веки. Уставив на меня немигающий взгляд, Лора машинально перекладывала пресс-папье из одной ладони в другую, туда и обратно.

— Ты совсем не похожа на меня, — сказала она наконец. — И на Виктора тоже. — Она говорила спокойно и бесстрастно. Момент слабости миновал, краска вернулась на ее лицо.

Вот уж чего я меньше всего ожидала, так это того, что мы будем обсуждать мою внешность.

— Я похожа на саму себя, — отпарировала я. — И довольствуюсь этим.

Она смерила меня взглядом. Меня внезапно залихорадило. Еще чего не хватало — стоять перед ней вот так, чтобы тебя оценивали, находили какие-то изъяны в твоей внешности…

— Почему ты сразу не сказала мне правды? — спросила Лора.

— Я сказала доктору Флетчеру, кто я такая, когда видела его вчера. Он не позволил мне встречаться с тобой, не хотел волновать тебя. Тогда мне пришлось искать какой-то другой путь. Отец оставил мне письмо для Гуннара Торесена, и я обратилась к нему. Он поговорил с мисс Варос. В результате наша встреча состоялась. Ирена и Гуннар считали, что лучше не сразу называть свое настоящее имя. Гуннар полагал, что для тебя было бы полезно встретиться с кем-нибудь, кто интересуется твоими фильмами, твоей карьерой в кино. Если бы ты с самого начала знала, кто я такая, то могла бы отказаться увидеться со мной.