Шепчущий мрак - [15]

Мне нравился Гуннар Торесен, но в любом случае ничто не заставит меня отступить от задуманного. Содержание письма было мне неведомо. Но, по-видимому, мой отец написал о моем отношении к Лоре, и Гуннар был готов выступить против меня при первом же моем неосторожном слове. Что ж, придется этим утром полностью перевоплотиться в писательницу. Лучшего способа Не выбрать. Усаживаясь в «мерседес» Гуннара, я вытащила блокнот и приготовилась записывать свои впечатления. Все чувства мои были обострены. По дороге на Фантофт я сделала кое-какие записи и, кажется, усыпила его подозрения. Впрочем, не так уж сильно я грешила против истины. Ведь я действительно была писательницей.

Поездка оказалась приятной. Дорога бежала вокруг основания Ульрикен, большого горного массива. Гуннар сказал мне, что там и в мае все еще ходят на лыжах, и добавил, что в горах у него есть хижина, доставшаяся ему от отца.

— Мы обязательно съездим туда прежде, чем вы покинете Берген, — сказал он. — Может быть, мы даже возьмем с собой Лору.

Я немного успокоилась. Судя по его словам, он не собирался пересматривать свои планы. Пока мы ехали, я изредка косилась на его чеканный профиль. Воображение немедленно рисовало неприступные скалистые утесы, воплощавшие душу Норвегии.

"Я должна действовать осторожно, — подумала я, — осторожно и осмотрительно. Нужно контролировать каждый свой шаг".

Когда мы добрались до Фантофта, Гуннар поставил машину на стоянке неподалеку от церкви. Мы вылезли из машины и Постояли немного на ярком солнечном свете, свободно проходившем сквозь ветки деревьев, лишенные листьев. Исподтишка я рассматривала Гуннара. Он показался мне еще более стройным и высоким, чем вчера.

— Мы специально приехали пораньше, — заметил он. — Сперва мне хотелось бы показать вам нашу церковь. Вы нигде ничего подобного не увидите. Кажется, дубликат это церкви воссоздан у вас, где-то на Среднем Западе, но здесь перед вами — одно из подлинных древнейших сооружений.

Мои личные проблемы занимали меня гораздо больше, чем достопримечательности, но у меня не было выбора. Церковь стояла по другую сторону холма, и мы двинулись наверх по крутой тропе, петлявшей среди сосен и серых буков по темной и голой после недавней зимы земле.

Место, где находилась церковь, само по себе наводило уныние. Она стояла в центре прямоугольного пространства, окруженного с трех сторон холмами, а с четвертой стороны ограниченного скалой, хмуро взиравшей на древнее строение. Я замерла, потрясенная зрелищем этой реликвии прошлого, когда-то вытеснившей язычество в Норвегии. Само сооружение оказалось высоким и узким, сделанным целиком из дерева и, выкрашенным в черный цвет.

Сильнее всего на меня подействовал этот цвет, столь неожиданный для церкви.

— А почему она черная?

— Это всего лишь смола, которой покрыто дерево. Иначе оно сгнило бы.

Я с сомнением взглянула на тропу, по которой мы только что вскарабкались наверх.

— Если Лора больна, каким образом она поднимется сюда? — осведомилась я.

Гуннар улыбнулся:

— Если понадобится, я помогу Ирене ее доставить. Но подозреваю, что Лора и сама в состоянии подняться, приложив соответствующие усилия. Возможно, ее апатия и слабость — броня, которой она прикрывается. Надеюсь, встреча с вами встряхнет ее, пробудит в ней любопытство. Только не забывайте, что вы Мэри Томас.

Я не возражала против такого маневра. Для моих планов, возможно, было бы даже лучше, если бы Лору не предупреждали заранее о том, кто я такая.

Мы молча ждали в этом тихом месте. Тревога не покидала меня, и я подставила лицо солнечным лучам, надеясь избавиться от нее. Спокойствие, однако, не приходило.

Через некоторое время до нас снизу, с тропы, донеслись голоса. У меня екнуло сердце, но, раз испытав подобное, я теперь твердо решила, что не поддамся предательскому зову крови.

Лора поднималась по тропе первой и без всякой посторонней помощи. На ней были коричневые брюки свободного покроя и свитер, испещренный веселыми узорами, который выгодно подчеркивал ее все еще прекрасную фигуру. Она была без шляпы, с непокрытой головой и не прятала лицо в меховой воротник.

Волосы ее были на греческий манер уложены на затылке кольцом, и я не заметила в густых темно-каштановых прядях седины. Голова Лоры была гордо вскинута, подбородок упрямо вздернут, тонкие, изящно очерченные ноздри слегка раздувались, вдыхая свежий, напоенный сосновым ароматом воздух, глаза блестели, жадно высматривая церковную ограду. Сегодня Лора воспользовалась косметикой — губной помадой и румянами, отчего еще более заметными стали ее широкие скулы и глубоко посаженные глаза.

Она заметила нас, помахала, затем ускорила шаг. Ирена, совсем еще молодая женщина в сравнении с Лорой, пыхтя, еле поспевала за ней.

— Она великолепна, — с восхищением произнес Гуннар. Никогда не видел, чтобы Лора смирилась перед вызовом судьбы. Как я и предполагал, встреча с вами — благо для нее. Не медлите. Выразите ей свое восхищение. Дайте ей возможность почувствовать, что у нее по-прежнему есть восторженная аудитория. — В голосе его слышались повелительные интонации. Он не давал мне выйти из повиновения.