Шенна - [72]

– Вот тебе ложь прямиком из твоего же рта, – сказал Шенна. – Она не причинила мне никакого вреда. Поэтому ты лжешь, называя ее врагом.

– Она не причинила тебе вреда, но ни ее за это не следует благодарить, ни меня. Она сделала для этого все, что могла, – и я все, что мог. Она сделала все возможное – из любви к тебе. Я же сделал все возможное, уж точно тебе говорю, не из любви. Мы оба проиграли. Я применил против тебя самое тонкое свое искусство, но ты меня одолел.

– Не стану восхищаться твоим искусством, что бы ты сам о нем ни думал, – молвил Шенна. – Я было собрался сказать: «Да не воздастся тебе за труды!» Но я опять тебе перечу. Пожелаю от всего сердца: пусть ты получишь по заслугам. Очень жаль, если такая работа останется неоцененной. Ты говоришь, что поставил врага на моем пути, а я думаю – ты кое-где ошибся в расчетах. Часто случается не так, как намечается. Ты дал мне деньги, надеясь, что они принесут мне вред, и ошибся насчет денег. Поставил еще одного врага, как говоришь, на моем пути, – проиграл и в этой игре так же, как в первой. Скажи честно, что помешало тебе завершить игру в свою пользу? Скажи все прямо, без утайки. Я не люблю невнятных речей. Не сомневаюсь, что это ты подкинул мне деньги. Не верю, когда ты говоришь, будто поставил мне на пути что-то еще. Ты слишком велик в искусстве лжи. Никто не поверит ни одному твоему слову, пока не увидит собственными глазами. Но попробуй сказать мне правду.

– Иногда я говорю чистую правду, – сказал Черный Человек. – Вот и сейчас тебе расскажу. Расскажу тебе так, что ты увидишь все собственными глазами. Я даже с удовольствием расскажу тебе правду, потому как знаю, что она тебе не очень понравится. Я подумал, что деньги собьют тебя с пути, как сбивают каждого, кто их берет, – ну, почти каждого. Подумал, что совсем скоро ты будешь в моих руках, а я и не приложу к тому особого труда. Когда я увидел, как ты собираешься купить коня на ярмарке, то подумал, что схвачу тебя на месте. Я полагал, что твоя песенка спета и мелодия отзвучала, толком не начавшись. Увидав, как ты уходишь без покупки, я очень удивился, как же так получилось. Тогда я принялся срамить тебя перед людьми, чтоб посмотреть, не вернешься ли ты и не расплатишься ли. А ты не вернулся. Ты просто повесил голову да пошел, куда глаза глядят, как побитая собака.

– Уяснил, – сказал Шенна. – Продолжай.

– Живет на западе молодая женщина, – сказал Черный Человек. – И со дня, когда ее крестили, до дня сего мне так и не удалось смутить ни ее волю, ни ум. Какие бы силки на нее ни расставлял я, она в них никак не попадалась. Однажды она шла по улице вечером, и я попутал ее так, чтоб она задержалась. Девушка заснула у поворота. Когда она пробудилась от сна, была уже глухая ночь. Она двинулась к деревне, дрожа от страха, и, когда подходила к Булыжной дороге, навстречу ей выскочил не кто иной, как призрак. Я думал, она упадет замертво. Я принял твое обличье. Она признала во мне тебя. Я направился прямо к призраку, и в руке у меня было что-то вроде ножа с черной рукоятью. Так и настал конец призраку. Потом я воротился к молодой женщине и проводил ее до дверей дома ее отца.

– Если бы только знала она, кто был ее провожатым! – вскричал Шенна.

– Ну, она-то думала, что это ты бы ее провожатым, – усмехнулся Черный Человек. – Сдается мне, она даже немного гордилась, думая, что всякий мужчина готов подвергать себя такой опасности ради нее. С той поры она набралась к тебе поразительного уважения. Ты никогда не встречал живой души в таком смятении, в каком она пребывала с той ночи. Точно про это сказал поэт:

Горька моя доля, от доли той сердце болит.

От разума воля, и разум от воли бежит.

Мой ум не приемлет от воли стремленья всего,

А то, что приемлет, лишь воля сужденья его.

Бедная девушка знала, что ее воля идет против разума. Воля велела ей устремиться вперед, а разум осаживал. Воля отдавала сердце и душу тебе, а разум ясно говорил, что из-за тебя она выставит себя дурой. Борьба в ее рассудке была столь жестокой, что бедняжка отказалась от пищи, а по ночам не могла сомкнуть глаз. Стоило ей увидеть тебя – а я постарался, чтобы такое случалось часто, – вся ее рассудительность без следа улетучивалась. Затем, когда она старалась взять себя в руки, казалось, ее сердце разорвется от печали, стыда и унижения. И вот, наконец, она подослала к тебе вдову, как ты знаешь.

– Чтоб тебя по заслугам вознаградили за все твои труды! – крикнул Шенна с жаром.

– А я уже полностью вознагражден, – сказал Черный Человек. – Я поставил ее на твоем пути, не сомневайся. Я поставил ее на твоем пути и постоянно держал ее рядом с тобой. Ты ведал обо всей ее добродетели. Обо всем ее совершенстве и благородстве ума. Ты принимал красоту ее облика и безупречность натуры. Во всем твоем окружении не было женщины прекрасней ее. Ты загадочный, темный, глубокий человек, Шенна. Нелегко узнать, что у тебя на сердце, если ты решил скрыть это; но не укрыть тебе от меня свое к ней отношение. Как бы темно и глубоко ни было твое сердце, ты не в силах утаить от меня, что ее любовь к тебе вросла в тебя со всею мощью и крепостью, с какими только может любовь к женщине врасти в сердце любого мужчины из всех, что когда-либо жили на земле. Даже не думал я, что найдется на белом свете живой мужчина, способный такому противостоять! И вот уж не думал, будто что-нибудь сможет изумить меня так, как твой ответ вдове. Никогда прежде не прилагал я всех своих усилий так, как в тот раз, дабы направить тебя туда, откуда уже не будет пути назад. И ты одолел меня, несмотря на все мои старания. Лучшую женщину в Ирландии ты вырвал из сердца – в то время как ее любовь укоренилась в тебе. Ты вырвал из своего сердца ее, а ее сердце разрывалось от любви к тебе! Уж не знаю, человек ли ты в самом деле! Да сведи ты ее в могилу, тебе было бы все равно! Мне-то и горя мало, если б не причина… Оторвать друг от друга ее сердце и твое ради…