Шелковый фонарь - [13]
Юсай и Доктор (вместе). Куда?
Рёган. В монастырь! К настоятелю! Если хотите спасти Синдзабуро, – в монастырь. Скорей!
Доктор невольно повинуется властному тону Рёгана. К тому же его увлекает за собой Томадзо. Юсай растерянно делает несколько шагов за ними.
Картина вторая
Комната Синдзабуро. Только перегородки, ведущие на галерею, задвинуты. Посередине столик, возле него – светильник. Поздний вечер. Синдзабуро сидит, погруженный в задумчивость. У него печальный вид. Справа входит Томадзо.
Томадзо. Ну, господин! Последняя ночь! Дай-то бог, чтобы прошла благополучно, как и прежние! Слава настоятелю.
Синдзабуро молчит.
Вы не поверите, как мы перепугались тогда. Но он все может!
Пауза.
Да и вы тоже молодец. Хорошо читаете заклинания.[35] Прилежно! Крепитесь… ведь всего только одна эта ночь осталась!
Синдзабуро (как бы про себя). Всего только одна эта ночь.
Томадзо. И раз до сих пор все шло как надо, пройдет и эта ночь. Как вы себя чувствуете?
Синдзабуро. Хорошо.
Томадзо. Вы все время так говорите, а посмотреть на вас – опять заскучали… Да, конечно, жить с этими заклинаниями – не дай бог. Это по монашеской части. Им это нипочем.
Синдзабуро. Нет, Томадзо, я правда чувствую себя хорошо.
Томадзо. Дай бог, дай бог. (Поправляет светильник; убирает в комнате, поглядывая на перегородки.) Ну, я, пожалуй, пойду. Еще не лягу: если что – мигом буду!
Синдзабуро. Иди, иди, Томадзо, и спи, мне ничего не надо.
Томадзо. Нет, не могу… Я так посижу. (Уходит. Слышен его голос: «Кто там? Это вы, приятели? Чего? Сейчас спрошу». Вновь появляется в комнате.) Синдзабуро-сама, там соседи хотят повидать вас. Можно?
Синдзабуро. Пусть войдут.
Томадзо (оборачиваясь вправо). Пожалуйте!
Входят пер вый и второй сосед, парик мах ер ила и молодой сосед; склоняются перед Синдзабуро. Тот их приветствует.
Синдзабуро. Здравствуйте, добрые друзья. Что скажете?
Вошедшие смущенно переглядываются.
Первый сосед. Мы, господин, пришли проведать вас… по поручению соседей.
Синдзабуро. Благодарю от всей души.
Парикмахерша. Сегодня ведь седьмая ночь… Вот мы и хотели на вас посмотреть… вдруг что случится.
Сосед толкает ее в бок, она смущенно смолкает.
Первый сосед. Мы все беспокоимся о вашем здоровье, господин. Ведь вы с самой весны хвораете и хвораете!
Второй сосед. Мы только о вас и говорим.
Синдзабуро. Благодарю еще раз. Я знаю, как вы добры ко мне. Ведь мы уже столько лет соседи.
Первый сосед. Как же – еще со времен вашего прадеда… Уж какое поколение пошло.
Парикмахерша. Всегда вашего покойного батюшку вспоминаем…
Второй сосед. Мы так беспокоимся о вашем здоровье.
Синдзабуро. Спасибо, но теперь тревожиться нечего. Я почти здоров… Осталась, как вы знаете, одна лишь ночь! Даст бог, все кончится благополучно.
Парикмахерша. Дай бог!
Молодой сосед (нерешительно). Господин, а она…
Его одергивают, и он замолкает.
Пер вый сосед. Вы бы потом поехали куда-нибудь…
Синдзабуро. Да я и сам так думаю… Пройдет эта ночь – и я уеду отсюда.
Парикмахерша. Вот как! И надолго?
Синдзабуро (улыбаясь). Пока еще и сам не знаю.
Второй сосед. Не пора ли нам? Господин, пожалуй, утомился.
Первый сосед. Да, пора. По домам?
Все кивают.
Синдзабуро-сама, будьте здоровы. До свидания.
Синдзабуро. Прощайте, друзья. Спасибо!
Пришедшие выходят с поклонами. Томадзо провожает их; возвращается.
Томадзо. Ушли. А вы и впрямь устали от них?
Синдзабуро. Нет, ничего.
Томадзо. Ну, я тоже пойду.
Синдзабуро. Иди, иди!
Томадзо кланяется и уходит.
(Сидит, погруженный в задумчивость.)
Слыханы шаги, перегородки раздвигаются, и входит Юсай.
А, учитель! Как я рад вас видеть! Мне почему-то очень хотелось вас повидать, прежде чем начну читать свои заклинания. Садитесь! (Придвигает ему подушку.) Вы что-то опечалены.
Юсай. Да, Синдзабуро. Мне очень тяжело.
Синдзабуро. О, учитель, вас заботит моя судьба…
Юсай. Да… и все, что от нее зависит.
Синдзабуро. Что от нее зависит?
Юсай. Я хочу сказать: от твоей судьбы зависит и моя судьба.
Синдзабуро. Ваша? Каким образом?
Юсай. Судьба того, что составляет главную часть моего существа… мое знание… Не вера, слышишь ли, не вера, как у твоего настоятеля, но знание… моя наука.
Юсай подвигается к Синдзабуро и кладет руку ему на колени.
Синдзабуро. Именем твоего покойного отца, который доверил тебя мне… ответь правду: та женщина – дух или нет?
Синдзабуро (тихо). Не знаю.
Юсай. Как – не знаешь? Ведь ты же сам признался нам, когда мы вернулись тогда из монастыря, что она приходит к тебе каждую ночь.
Синдзабуро. Да, приходила.
Юсай. И ты не знаешь? Ведь ты же ее ласкаешь. Ты должен знать!
Синдзабуро (твердо). Нет, учитель. Я не знаю. Да, мы ласкали друг друга. И она – живая, как все женщины… совсем такая же… как самая прекрасная из женщин… И все же…
Юсай. Что?
Синдзабуро. И все же я не могу сказать твердо: она – живая.
Юсай. Но почему? Почему же?
Синдзабуро (колеблясь). Какой-то тайный голос подсказывает мне, что она – иная. (Воодушевленно.) Прекраснее всех, что живут сейчас на земле. Нет… Повторяться одно и то же никогда не может. Такой, какой была та, не будет никогда. А она ведь – та. Поэтому она, возможно, призрак, дух.
