Шёл я как-то раз… - [13]

Это был, пожалуй, первый вопрос по поводу личной жизни Вали, в то время как Валя про Васю знал почти всё, особенно где, кого и как, не задав при этом ни единого вопроса. На лекциях и переменах тот сам посвящал молодого друга в сложные зигзаги своей биографии, нимало не интересуясь – хочет он это знать или нет.

– Крепковата, чёрт! Да, занимаюсь. Давно уже, лет десять. Чем? Да всем. И борьбой раньше занимался, и волейболом, и лыжами, а сейчас в своё удовольствие гантелями машу да бегаю.

– Ничё не крепковата! Это ж заводская водка, не спирт. Давай по второй, за то, чтоб обратно дойти. А я только гандонболом занимаюсь. Кладу, так сказать, на лопатки и старых и малых. Мне что в длину прыгать, что в ширину – всё едино. Пробовал шахматами заняться в школе, да раз уснул за доской. Ка-ак дался мордой, чуть глаз об ферзю не выткнул. Опасный это спорт – шахматы. Чё смеёшься? А в армии ты где служил? Пехота – матушка? А-а, знаю! В разведке! Ты же маленький! За веточку спрятался, кузнечиком прикинулся и всё про супостата вынюхал. Угадал?

– Просто я не пил давно. Я вообще почти не пью, особенно водку. Нет, я, считай, и не служил. Жил то в городе, то на базах. Я бегал. Зимой – на лыжах, летом – без. Даже в футбол поиграл за СКА, когда ихний защитник ногу по пьяне в ванне сломал. Спортрота. Может, слышал про такое заведение?

Васе вновь пришлось ловить челюсть:

– И ты молчал?!

– А что тут такого?

– Как что? Я б тогда на тебя оба рюкзака повесил и сам сверху сел. А то думаю – хлипкий парнишка. Ни фига себе хлипкий! Знаю я, что такое спортрота. И как бегалось? Где кубки, ордена, медали, звания?

– Звание – КМС. А кубки с медалями в клубе. Один дома.

– И много их в клубе?

– Восемь. Три золотых, одно серебро, бронза есть. Но соревнования-то были несерьёзные, ты не думай, – Валя покраснел.

– Понятно. Как говорится, наши спортсмены заняли одно первое место и две больничных койки. Проиграли с минимальным счётом пять ноль. Конь ты гартоповский, а дистрофиком прикинулся. Решено: обратно на руках меня понесёшь!

– Я и был в детстве дистрофик, весь в папу. А потом бегать начал.

В этот вечер был бенефис Валентина Николаевича Макарова. Насквозь поражённый тем, что сидит с призёром международных соревнований в Финляндии, Вася только подливал из фляжки, подкладывал в печь и на тарелки и цокал языком, а призёр, впервые в жизни видя неподдельный интерес к своей скромной персоне, чесал языком про типы лыжных мазей и преимущества «Фордов» перед «Волгами», пел то романсы, то матерные частушки, пока окончательно не окосел. Головы он не терял, всё видел и слышал, но язык начал цеплять за зубы, а напротив сидело два Васи.

– Обещала у сэрэду дать и сзаду и спэрэду. Я пришёл – тэбэ нэма. Пидманула, пидвила. Целовалась девка с милым вертолётчиком Гаврилом. Целовалась бы ишшо, да болит влагалишшо. Всё, дорогие Васи. На меня подействовало ваша водка дурацкая. Пора спать, а то сопьюсь с вами, с алкашами!

Он доскрёб холодную кашу из котелка, ужасно облизнул ложку по самую ручку, хотел залить котелок водой, чтоб остатки не присыхали, передумал и выкинул котелок за дверь:

– Медведь оближет! Представь, каково ему там щас одному, бедолаге, голодному, без печки. Бр-р! Миша, кис-кис! Хочешь кашки?

Постелил одеяло, затушил свечку со своей стороны стола и завалился на нары со словами:

– Вот где кайф-то!

– Сюда бы бабу ещё, тогда был бы полный кайф! – со знанием дела пробурчал Вася, набулькал себе спирт из фляжки, выпил, прочувствовал, доел мясо, потушил свою свечку и тоже лёг.

Потрескивание дров в печи разрушало абсолютную тишину. На потолке и стенах плясали отсветы, навевая в души грёзы и воспоминания. Впрочем, каждому свои.

– Вот прошлый год мы ходили! Это был март! На этой наре мы с Лилькой досками скрипим, а на той, где ты – Андрюха с этой… забыл как звать. Неважно. Целую неделю полноценно отдыхали. Слабо три раза не вытаскивая? Я потом на Лильку месяц смотреть не мог, так объелся. И как только нары не развалились от таких плясок? А спелеологи как упёрлись в свои пещеры, так через пять дней только пришли. В глине все, как черти! Довольные! Каждый по своим дыркам прикалывался. Приеду домой, Валя, сразу на Нинку залезу, а потом уже лыжи и рюкзак сниму.

– Ты её так раздавишь, – сквозь сон заметил собеседник.

– Ну да! – Вася даже встрепенулся от такого вопиющего невежества. – Бабы, они как клещи: хрен ты их чем раздавишь! Только в отличие от клещей кусают круглый год. Я однажды махался с одной. В ней весу – не поверишь! – сорок килограмм вместе с бигудями. Вылитая моя бабка в двадцать восьмом году! В мой рюкзак две таких влезло бы! Так я от неё еле уполз! Чуть не умер с переёба, а ей хоть бы чуть. Хи-хи да ха-ха. Хочешь – на, не хочешь – всё равно на. Как от чумы потом от этой сикалявки бегал. Спишь? Ну, спи. И зачем я от неё, дурак, бегал? Сюда бы сейчас эту чумку. Неужели, Валь, мы бы с тобой её вдвоём не уработали?

Вася долго прикидывал, потом вздохнул:

– Нет, не уработали бы. Это тебе, Валь, не на лыжах чемпионаты выигрывать. Тут никакого здоровья не хватит. Знаешь, какое самое страшное слово для мужика? «Ещё!» Слушай, ты про баб чё-то ничего не рассказал. Про финночек и вообще. Не поверю, чтоб съездить за границу и не одной мадамы там не попробовать. Зачем тогда вообще туда ездить?