Шёл старый еврей по Новому Арбату... - [21]

Отцу нравилось, когда гости смеялись, – не шаловливая ли муза прижилась у нас за столом, под шелковым абажуром, распивая чаи вместе со всеми?

Муза-острослов, муза-балагур или муза-хохотун?

Может, перелетела от одного из прежних смехотворцев?

От Гершеле Острополера или Шайке Дубеца, от Мотке Хабада или Шайке-свистуна?

Пересмешники – это святое.

Без них не выжить.

Недаром утверждали законоучители:

– И у этих есть доля в грядущем мире!..

В школе я веселил учеников, учителей, себя.

Делал это постоянно и непрерывно, пока самому не становилось противно и хотелось помолчать. Приходил домой и затихал, и считался в квартире серьезным мальчиком. На самом деле я не был серьезным, а просто отдыхал и набирался сил к следующему дню – подшучивать над другими и над самим собой.

– Ты самый глупый ученик в школе! – кричала на перемене учительница немецкого языка. – Из самых самый!..

Не знаю, чем ей досадил, ведь я учил английский и на уроках ее не присутствовал. Но "самый из самых" – стоило многого.

Перед выпускными экзаменами собрались родители, и учителя советовали, какую профессию выбрать их сыновьям. Математик Пипин Короткий сказал про меня:

– Этому всё равно.

Как в воду глядел…

Окончил школу и авиационный институт, работал в конструкторском бюро, запускал на полигоне ракеты, взрослел, – повзрослела и моя шаловливая муза, развлекать других стало профессией, за которую отдуваюсь по сей день.

Восемьдесят лет пребывания на земле, а умнее не станешь, выдумщик.

Не допустят.

Улыбаются при встрече, детям на меня указывают, пальцем тычут:

– Этот дядя выдумывал смешные истории. Про волка с зайчиком. Будешь хорошо себя вести, дядя еще сочинит.

Я их не поправляю, – чтоб они были здоровы, поганцы!

Не перечисляю прозу, которую написал, книги по истории – тысячи страниц; мог бы, конечно, перечислить, но изменить что-либо – бесполезно.

"Поздно стучать по столу, когда ты уже блюдо".

Говорю ребенку с вымученной симпатией:

– Хочешь потрогать дядю? Он не волк. И он не кусается.

Казалось, живи напоследок и радуйся, но постарела моя муза, крылья поистрепав, посуровела – не расшевелить, лишь вспархивает порой, припоминая былое, оставляет на страницах следы невеселого юмора.

Кстати…

Не позабыть сказать…

Читатель, должно быть, приметил, что автор помногу цитирует своего брата, будто совместно сочиняют эти истории, – так оно и есть.

Его тоже навещала муза-смехотворец.

В их общие немолодые годы.

Сообщал в письме:

"Мою плоть постепенно убивают вегетарианским питанием, и все попытки успешно пресекаются.

– Хочу‚ – говорю‚ – котлету с чесноком.

А мне:

– Помнишь, летом нам встретился симпатичный теленочек‚ такой ласковый‚ с мокрым носом‚ – что же‚ ты хочешь из него котлету?

– Не обязательно‚ – отвечаю‚ – из него‚ и не обязательно из коровьих младенцев.

– Ага‚ значит надо убить старую корову‚ которая всю жизнь работала, давала молоко‚ и вот ведут эту старушку на бойню‚ и она‚ конечно‚ всё понимает‚ и т. д. и т. п.

В итоге мне дают капустную котлету, правда, с чесноком…"

Еврейских мудрецов тоже навещали музы…

…строгие, вдумчивые, которые усмехались слегка, обозревая человеческое несовершенство.

И вот одна из притч – седьмой век новой эры.

Александр Македонский, прославившийся великими подвигами, явился в страну за горами Тьмы и сказал царю той земли:

– Желаю знать, как у вас творят правосудие.

Как раз в это время двое мужчин пришли судиться перед царем.

– Государь, – начал один из них, – я купил землю у этого человека, принялся копать и нашел клад с сокровищем. Говорю ему: возьми себе эту находку, ведь я купил только землю, но не сокровище. Не прав ли я, великий государь?

Затем заговорил другой:

– Праведный царь! Я так же, как и он, боюсь присвоить чужое добро. Вели ему взять этот клад, ведь я продал не только землю, но и всё, что в ней находится.

Царь подумал немного, а затем спросил у одного из них:

– Есть у тебя сын?

– Есть, – ответил он.

– А у тебя есть дочь? – спросил другого.

– Есть, великий государь, – ответил тот.

– Так жените их друг на друге, а найденное сокровище станет им приданым.

Мужчины ушли довольные и счастливые, но Александр не мог скрыть своего удивления.

– Разве плохо я рассудил? – спросил у него царь. – Как бы решили подобное дело в вашей стране?

Александр захохотал.

– У нас, – сказал он, – убили бы обоих, а клад забрали в царскую казну…

Окончание этой истории обнаружим у Ильи Эренбурга, в повести "Бурная жизнь Лазика Ройтшванеца" (сюжет и его завершение заимствованы из той же притчи):

"Наступил черед пожимать плечами дикарскому царю. Он не умел так смеяться, как Александр Македонский: для этого нужно иметь настоящее государство. Дикарский царь только кротко спросил Александра:

– Скажи, а в твоей великой стране солнце светит?

– Еще бы! Когда на небе солнце, то оно светит.

– А дождь в твоей великой стране идет?

– Что за вопрос! Когда идет дождь, тогда он идет.

– А есть в твоей великой стране мелкий скот?

– Дай Бог тебе столько мелкого скота, сколько в моей стране.

Задумался дикарский царь, а потом говорит:

– Знаешь что, Александр Македонский? Если в твоей великой стране еще светит солнце и еще идет дождь, то это только ради мелкого скота".