Шёл четвёртый день войны - [56]

А бомбардировщики, сбросив свой груз, мчались на юг со скоростью не менее шестисот километров в час. Поздно вслед за ними устремились три звена "яков", но дело было уже сделано.

Артиллеристы в кузовах тракторов-тягачей и другой военный люд, пристроился на тягачах и автомобилях даже не успел понять, что случилось - над колонной проревела двигателями самолеты, захлебывались скороговоркой пулеметы, посылая слива пуль куда-то вверх, а через несколько секунд ...

Через несколько секунд грозные гаубицы превратились в металлолом - пробить толстые стволы пушек осколки, конечно, не могли, но противооткатные устройства, прицельные корзины повреждались так, что восстановить их в полевых условиях было невозможно. Удары сотен и тысяч убийственных элементов превращал их на дырявые сита. А до осколочных бомб, которые накрыли скопление машин, добавлялись еще и зажигательные. Цистерн же здесь было достаточно для того, чтобы образовать на небольшом отрезке шоссе маленькую Этну ...

Виктор видел в стереотрубу, как отработали по пробке самолеты. Такую картину он видел, по крайней мере, десяток раз, но то происходило на учениях, все было достаточно условным. А нынешний удар, при всей своей схожести с учениями, был совсем не похож на ту, "условную", войну. Красноармейцы бросились через борта прямо на усыпаны сотнями мин обочину дороги. Некоторые сразу натыкались на фугасная мина, таким отрывало стопу или даже всю ногу до колена, другие разбегались подальше от шоссе - из пробитых осколками цистерн на бетон вытекали бензин и солярка, зажигательные бомбы сыпались сверху и на дороге спухав огненный пирог. В стереотрубу Виктор видел долговязого красноармейца, который бежал и плащ-палатку трепетал, словно крылья, за его спиной. И Виктору стало жаль этого беднягу. Рядом бежало много других, а Климову почему жаль именно этого, долговязого. Сзади беглецов настигала жирная адская волна и плащ-палатку уже трепетал над головой красноармейца огненными крыльями. Дрожащее марево обогнало толпу, долговязый упал сначала на колени, а затем ничком на землю и огненная волна накрыла его. Виктор отвернулся. Авианаводчик смотрел в бинокль, также видел все, что происходило на шоссе.

- Ну что ты хочешь? - Летчик пожал плечами на безмолвное вопрос Виктора. - Разве мы их звали к себе в гости ...

Через минуту траншея была пуста, только в "лисьих норах" остались три снайперские пары, чтобы не дать противнику снять мины и восстановить движение по шоссе.

Бой в сумраке леса

... Леса, болота и озера - типично полесский пейзаж. Губин пожал руку водителю, и ТПК медленно, глухо пофоркуючы мотором, сполз в воду. Течение Припяти здесь была не сильная и вездеход шибко двинулся к южному берегу. В кузове транспортера в мешках из мягкой пластмассы возвращались на Родину тела погибших при нападении на передовой аэродром советского авиаполка украинских пограничников.

По неписаным законам украинской армии командиры не бросают своих бойцов ни в коем случае. Эти же законы требовали, чтобы каждый погибший украинский воин был похоронен в своей земле. И изрядно, а с военными почестями. Поэтому командир, который бросил тела своих бойцов на поле боя - с любой причине, - терял моральное право вести своих подчиненных в бой. (Даже когда его оправдывал трибунал.) Особенно это касалось офицеров-пограничников, они - в отличие от армии, окончила активные боевые действия в двадцатом году, - на участке украинский-советской границы находились в зоне боевых действий. Особенно в первой половине двадцатых годов бои здесь гремели не на шутку. Потом стало тише, конечно, но столкновения с контрабандистами в таких глухих местах, как Полесские болота, происходили довольно часто.

Специально для такой местности в конце сорокового года был разработан Луцким автозаводом плавающий вездеход по заказу Государственной Пограничной Службы Украины. Но во время испытаний на него наложила глазом еще и армия, поэтому в серию он пошел уже под армейской названием ТПК - транспортер переднего края. Оснащен восьмидесятисильним четырехцилиндровым карбюраторным двигателем ТПК мог перевозить до семисотпьятдесяты килограммов груза, а потому получил неофициальное название "Волынь-три четверти". Конструкция была проста до примитивности - стальная рама и пластмассовый корпус, для предоставления плавучести был заполнен легкой пенистой массой. Широкие колеса имели низкое удельное давление на грунт и вес машины вместе с грузом выдерживали даже слабая полесская земля. Хотя основным назначением машины была транспортировка раненых на поле боя, но потом ее доработали, как носитель оружия - вроде американской концепции автомобилей WC [29] - ярким представителем которых был WC-51 "додж - три четверти". ТПК стали выпускать не только в варианте санитарно-транспортного автомобиля. Эта базовая модель дополнялась командно-штабной, разведывательной и, конечно, боевой - носитель разнообразного оружия, от крупнокалиберных пулеметов до противотанковых и автоматических зенитных пушек, - моделями. Правда, в отличие от ТПК, эти модификации потеряли способность плавать, кузова у них были простыми для технологичности - штампованные пластмассовые панели на грани примитивности, - зато увеличилась грузоподъемность.