Шекспир - [56]

В 1660 году, когда на престол Англии взошел Карл II, сын казненного Карла I, театры вновь были открыты. Но это были уже совершенно иные театры. От прежнего «Глобуса» с его шумной народной толпой, решавшей успех пьесы, не осталось и следа. Видоизменился самый характер спектаклей, в которых, между прочим, женские роли уже игрались актрисами (одной из первых женских ролей, исполненных в Англии актрисой, была роль Дездемоны). Но главное: законодателем в этом театре являлась придворная аристократия. Завершался отрыв драматургии от народных масс. В рассуждениях знаменитого поэта и драматурга Джона Драйдена (1631–1700) о Шекспире слышится уже знакомый нам упрек Бена Джонсона: при избытке природы — недостаток «искусства». Иными словами, Шекспир исходил из жизни, а не из прославленных образцов античной литературы. Драйдена, между прочим, особенно возмущало то, что в описании гибели Трои в «Гамлете» упоминаются втулка колеса из колесницы Фортуны, тряпка на голове Гекубы и одеяло вокруг ее чресел. Драйден иронически замечает, что поэт говорит так, как если бы служил в подмастерьях у колесника или у тряпичника.

Появляются первые переделки Шекспира. Знакомый нам Вильям Давенант в 1666 году переделал «Макбета», введя в эту трагедию песни и танцы и превратив ее в пышную феерию. Переделывал Шекспира и Драйден. Тейт в 1681 году переделал «Короля Лира». Он положил в основу сюжета любовь Эдгара и Корделии, сведя, согласно требованиям классицизма, к единству две сюжетные линии шекспировской пьесы (трагедия Лира и трагедия Глостера). Более того: он увенчал свою пьесу счастливым концом. Так как неприлично было видеть рядом с монархом шута, Тейт совсем выбросил последнего из «Короля Лира». На английской сцене шут в «Короле Лире» воскрес лишь в тридцатых годах XIX века.

Так появился на свете тот лже-Шекспир, разряженный в одежды мишурной театральности и далекий от народного зрителя, с призраком которого и по сей день приходится бороться и актеру на сцене и комментатору Шекспира.

И все же как раз в ту эпоху был сделан важный шаг в освоении Шекспира. Английский актер Томас Беттертон в течение своего многолетнего актерского пути до глубокой старости играл с особенным успехом роль Гамлета и много сделал для популяризации великой трагедии (в 1710 году лорд Шефтсбери назвал «Гамлета» самой популярной пьесой английского репертуара). Беттертон страстно увлекся Шекспиром. Он был первым паломником в Стрэтфорде, куда ездил — к сожалению, слишком поздно — собирать сведения о Шекспире у старожилов.

В XVIII веке в Англии прочно утвердилась слава Шекспира как первого писателя своей редины. Издаются многочисленные издания его сочинений, к которым пишутся не менее многочисленные комментарии. Появляются первые исследователи его творчества. Величайший английский актер XVIII века Давид Гаррик (1717–1779) прославил имя Шекспира и за пределами Англии. Вместе с тем и в самой Англии находились критики, которые, подходя к Шекспиру с позиций классицизма, принимали его творчество далеко не безоговорочно.

В XVIII веке произведения Шекспира начинают проникать в другие страны. Во Франции, где господствовал классицизм, к Шекспиру в целом отнеслись довольно холодно, а то и просто враждебно. Пьесы Шекспира шли во Франции в переделках, среди которых особенной известностью пользовались переделки Дюсиса. Последний тщательно изгнал из произведений Шекспира все то, что казалось ему «вульгарным» Так, например, он заменил носовой платок в «Отелло» бриллиантовой диадемой. С сюжетом Дюсис обошелся весьма бесцеремонно. Он не рискнул выдать белую девушку замуж за черного мавра: в его переделке она только невеста Отелло. В Германии в XVIII веке, наряду с горячими поклонниками Шекспира, также появились писатели, переделывавшие его. Среди поклонников упомянем Виланда, Лессинга, Гёте. В своем романе «Агатон» Виланд восхваляет у Шекспира смешение разнородных элементов, то-есть как раз то самое, за что так жестоко критиковали Шекспира представители классицизма. «Шекспира, — пишет Виланд, — того единственного из всех поэтов со времен Гомера, который отлично знал людей от короля до нищего, от Юлия Цезаря до Фальстафа… порицают за то, что в его пьесах нет никакого плана… что комическое и трагическое у него перемешаны самым странным образом… не сообразив того, что именно в этом отношении его пьесы и представляют собою верную картину человеческой жизни». Эти слова сочувственно цитировал Лессинг в «Гамбургской драматургии», заметив при этом, что Шекспир, а не представители французского классицизма, является подлинным продолжателем поэтического реализма древнегреческих трагиков. «Я не помню, — писал Гёте в «Вильгельме Мейстере», — чтобы какая-нибудь книга или какое-нибудь событие моей жизни произвели на меня такое неотразимое впечатление, как драмы Шекспира… Это не поэтические произведения. Читая их, с ужасом видишь перед собой книгу человеческих судеб и слышишь, как бурный вихрь жизни с шумом переворачивает ее листы… Произведения его похожи на часы из чистого кристалла, так что в одно время видишь и ход времени и весь механизм их движений. Это прозрение во внутренний мир человека побудило и меня подойти поближе к миру действительности и самому черпать из этого неисчерпаемого источника».