Шекспир курит в сторонке - [4]

– Танечка, – неожиданно ласково, почти по-матерински произнесла заведующая, – ваше лицо свидетельствует о сильном недуге. Уезжайте, вылечитесь – вернетесь. Заболеть может любой человек.

Я встала.

– Спасибо, Анна Ивановна, думаю, за неделю я поправлюсь.

– От души желаю скорейшего выздоровления, – слишком быстро произнесла шефиня, – корь опасна осложнениями, восстанавливайтесь и возвращайтесь.

Старательно изображая из себя немощную бабочку, я вышла из загса, двинулась по направлению к метро, через двести метров притормозила, проглотила заготовленную таблетку и опрометью кинулась к громадному мегамаркету, в подземной парковке которого стоит мой джип. Надеюсь, часа хватит, чтобы дорулить до офиса, и за это время следы «кори» должны исчезнуть с моего личика. Спрей, как вы уже догадались, вовсе не мятный освежитель дыхания, а мощное средство, которое вызывает почти мгновенную ярко выраженную кожную реакцию. Начинается все с лица, которое покрывается неровными бордовыми пятнами. Одновременно вы начинаете чихать, кашлять, сморкаться. Если не принять пилюлю-антидот, сыпь появится на шее и на всем теле. В общем, возникнут классические симптомы разных болезней – от уже упомянутой кори до чумы. Подозреваю, что использование спрея не слишком положительно влияет на здоровье, и стараюсь как можно реже употреблять пшикалку, но порой наличие в сумке баллончика сильно облегчает жизнь.

– Ты какая-то красная, – вместо «здравствуй» сказал Приходько, когда я предстала пред очами шефа.

– Торопилась, – пожала я плечами, – а в бочке, из которой я выскочила по твоему приказу, было жарко, сразу остыть не получилось.

– Надеюсь, у тебя не расплавился мозг, – сказал босс. – Двигаем в переговорную, у нас там Зоя Владимировна Агишева с большой проблемой.

Я сделала разворот через плечо и пошла по коридору за начальником. С мелкими неприятностями в бригаду не идут, украденными кошельками, пропавшими попугаями и подростками, которые полночи буянят во дворе, мы не занимаемся. В переговорной у нас есть большая аптечка, нашим посетителям подчас становится плохо от переживаний. Но женщина, которая сидела возле овального стола, не выглядела особенно удрученной. Поверьте, если представительница слабого пола нанесла на лицо тщательный макияж: наложила тон, корректор под глаза, румяна на щеки, напудрилась, нарисовала стрелки на веках, воспользовалась тушью, губной помадой, взбила волосы, надела элегантный костюм и взяла дорогую сумку, – значит, она не выбегала из дома в панике.

Я села напротив Агишевой и услышала слова Федора:

– Это Татьяна, заведующая оперативно-следственным отделом. Извините за задержку.

– Я понимаю, – звонко ответила посетительница, – меня предупредили, что у вас много работы и вы берете не все, а лишь самые сложные дела. Мое из этой категории. Первого мая был убит мой муж, Ветошь.

– Простите? – не поняла я. – При чем тут старые тряпки?

– Фамилия супруга Ветошь, адвокат Борис Олегович Ветошь. Он, когда представлялся, ставил ударение на последнем слоге, но люди все равно говорили неправильно, – объяснила посетительница.

Федор кашлянул:

– В чем причина вашего обращения к нам?

Зоя Владимировна внимательно посмотрела на него:

– Скажу без утайки, у меня плохо с деньгами, их, если честно, почти нет, я голая и босая.

– В права наследства вступают через полгода, – кивнула я, – но вы можете попросить доступ к счетам. Если никаких скандалов не предвидится и у усопшего не было кучи родственников, вам пойдут навстречу. Но, простите, вы не похожи на нищенку.

Зоя Владимировна показала на свои часы, щедро усыпанные бриллиантами.

– Красивые, да?

– Очень, – согласилась я, – и, думаю, не дешевые.

Агишева усмехнулась.

– Боря был мастером декораций. Часики – подделка, куплены в Таиланде, ювелирный гарнитур на мне оттуда же, камни в серьгах и браслете – искусно обработанные стекляшки. Сумка, костюм, все не родное. Загородный дом, в котором мы жили, машины – не наша собственность.

– Я вспомнила, откуда мне известна фамилия Ветошь, – воскликнула я. – Иногда я читаю гламурную прессу, мне нравятся картинки из красивой жизни. Борис Олегович часто мелькал на этих страницах, постоянно попадал в объектив папарацци – то в Ницце на балу, то в Лондоне на благотворительном обеде, то в Москве на приемах. Совсем недавно я любовалась на фоторепортаж из вашего особняка и была поражена богатством интерьера. Извините, непохоже, что господин Ветошь стоял с шапкой на перекрестке.

Зоя Владимировна заправила за ухо прядь светлых волос.

– Высокое искусство казаться богатым, а не быть при деньгах в действительности! Многие пытаются им овладеть, но лишь единицы выбиваются в профессионалы. Сейчас поясню.

– Сделайте одолжение, – сказал Федор.

Из уст Агишевой полился откровенный рассказ.

До того как стать счастливой госпожой Ветошь, Зоя работала в Париже, в универмаге «Монтан». Хозяин этого торгового центра оказался весьма дальновидным человеком, он понял, что из России во Францию хлынул поток богатых людей, и сделал на них ставку. Зоя в совершенстве владеет языком Пушкина, ее бабушка когда-то эмигрировала из России, дома у Агишевых разговаривали на двух языках. Скромная, тихая Зоя сразу после окончания школы работала секретарем у доктора-француза, у которого лечилась русская диаспора. Эскулап и его пациенты надоели Агишевой хуже горькой редьки, она устала постоянно слышать о депрессиях, запорах и хроническом алкоголизме. Врач, экономный, как все европейцы, платил мало, замуж Зою никто не звал, предложение пойти на службу в «Монтан» она сначала отвергла. Но лучшая подруга Катрин переубедила Зою.