Шекспир и история - [23]
Там же
Перед нами нагляднейший пример сопоставления двух времен: исторического, воплощенного в глубоком общественном потрясении, и натуралистического, представленного пастушеской идиллией. Не способный взять на себя роль хотя бы участника бурных событий, не говоря уже о роли кормчего, Генрих VI предается мечте о покое и тишине. Увы, от истории королю уйти никуда не дано. И действительность напоминает ему об этой истине тут же. На сцену входит сын, убивший отца; он волочит за собой его тело.
Входит отец, убивший сына; он волочит за собой его тело.
Там же
Так сценическими средствами раскрывается весь трагизм сложившейся ситуации: общество поставлено на край гибели, война ворвалась в его сердцевину — в семью. Люди ослеплены, они не ведают, что творят. Можно ли найти более убедительное свидетельство вины короля, перед глазами которого эта сцена и происходит! Но как же реагирует Генрих VI? Как и следовало ожидать — ламентациями по поводу бедствий, причиняемых смутой «бедным овцам». В них он даже косвенно признает свою вину: «О смерть моя, — им (горю, скорби. — М. Б.) положи конец». И только! Согласимся, что это преступно мало со стороны короля, ибо что значила его личная судьба в сравнении с судьбой народа, оставленного на растерзание «львов», воюющих из-за «пещер». Именно поэтому история призовет его к суровому ответу не за совершенные им лично злодеяния, а за несовершенное добро — за то, что, будучи неспособным его совершить, он все же оставался королем, цеплялся за корону.
Но прежде чем рассказать, как наказан был Генрих за свое бездействие, остановимся еще на одном очень ярком эпизоде, призванном показать и зрителю и читателю, что от времени никому укрыться не дано.
Речь идет о саде Айдена. Сцена эта — символ иллюзорности надежд «исторического актера» скрыться от тревог времени. Генрих надеялся этого достичь, став пастухом. Айден не пастух, он мелкий сквайр, которому его сад за высокой оградой казался не только земным раем, но и неприступной крепостью, защищающей от всех тревог жизни. В этом саду он чувствовал себя, как ему казалось, гораздо счастливее всех венценосцев мира.
Там же, ч. II, IV, 10
Но как обманчив этот покой! Через кирпичную ограду в «райский» сад пробирается не кто иной, как скрывающийся от погони предводитель только что подавленного народного восстания Джек Кэд. Поистине нельзя было придумать более многозначительную в глазах современников Шекспира ситуацию, чем встреча Айдена с Кэдом, ненавидимого власть имущими, голодного и гонимого Кэда и самодовольного сквайра Айдена, этого олицетворения торжествующего порядка. Однако Шекспиру были важны не эти контрасты сами по себе. Он стремился показать, что от бурь жизни никому на земле скрыться не удается. И вот в своем «райском» саду Айден совершает убийство, благо вконец измученного голодом и усталостью Кэда заколоть было нетрудно. Но одновременно предрешена и участь сада.
А теперь вернемся к Генриху VI. За нежелание (неспособность) взять на свои плечи бремя ответственности, налагаемое саном, за уклонение от этого бремени (под всякими, пусть самыми благовидными, предлогами) Генрих VI не мог не ответить. И орудием суда времени над ним явился, как известно, Ричард Глостер. Зачем пожаловал к нему, заключенному в каземат Тауэра, этот «гость», Генриху было ясно. И в этот момент он прозрел. Обращаясь к Ричарду Глостеру, заговорил наконец языком короля:
Там же, ч. III, V, 6
Итак, Генрих VI признал: он ничего не сделал, чтобы предотвратить феодальную смуту, обуздать мятежных вассалов, — тем самым он повинен во всех страданиях, которые обрушились на народ Англии в войне Роз.
Титульный лист хроники Дж. Стау «Анналы Англии». 1592 г.
Титульный лист латинской грамматики с изображениями так называемых семи свободных искусств. 1607 г.
Вселенский хаос.
Рисунок из книги Дж. Уитни «Выбор эмблем». XVI в.
Четыре ступени человеческого существования в сопоставлении с четырьмя состояниями природы. Рисунок из «Книги мудрости» К. Бовилуса. XVI в.
Колесо и «трехличная» фортуна.
Рисунок из книги Дж. Линдгейта «Осада Трои». 1450 г.
Попытка Генриха оправдаться беспомощна. В самом деле, что могли значить для оправдания короля подобного рода признания?
Там же, IV, 8
Но речь шла не о личных качествах Генриха, а о его исторической несостоятельности. Оказавшись перед суровым выбором, Генрих VI попытался стать на путь компромисса, во имя сохранения короны за собой он лишил своего сына права наследования, назвав преемником Йорка. Нарушив преемственность родовую, Генрих тем самым разрушил в глазах современников Шекспира «порядок времени». Известно, история — судья беспощадный. Генрих сперва лишился престола, захваченного Эдуардом IV (Йорком) («Я буду стоять, — обращается он к Эдуарду, — вы будете сидеть на моем троне?»), а вскоре меч Ричарда Глостера — этого порождения порочного правления Генриха — лишил его жизни в каземате Тауэра. Ему еще было чуждо ренессансное «искусство» политики, он то и дело смешивал индивидуальную этику, характерную для различных ступеней в иерархии времени: времени пастуха, монастырского инока и короля. В этом квинтэссенция драмы.
