Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга И.Д.Путилин. В 2-х тт. [Т. 1] - [167]

— Какому другу?

— Которому ты обязана своим будущим благополучием.

— Я тебя не понимаю. Объяснись!

— Другую половину наличного капитала моего и всего недвижимого имущества я завещаю своему другу дворянину Игрекову! Нотариус, пишите!

— Позвольте-с! — взволнованным голосом запротестовал друг семьи, совершенно ошеломленный находчивостью лжесвидетеля. — Но ведь этот самый дворянин Игреков отъявленный плут!

— Плут-то он плут, это верно, — согласился завещатель, — но то, что я ему завещал, исправит его.

— Разумеется, вы вправе распоряжаться своей собственностью, но нельзя уделять так много каким-то сомнительным друзьям, которые из ваших денег неверно сделают дурное употребление.

— Не раздражайте меня, а то я еще больше откажу ему.

— Не забывайте одного, что родственникам вашим такая щедрость к какому-то проходимцу может показаться подозрительной. Пожалуй, затеется процесс, и этот негодяй, дворянин Игреков, не получит ни гроша.

— Вот это резон! — воскликнул больной, с оханьем приподнимаясь на локти. — Соглашаясь с этим разумным доводом, я отказываю другу своему только половину наличного капитала, а возлюбленной жене всю недвижимую собственность.

Под завещанием, по слабости, мнимый больной не подписывался, но свидетели во главе с нотариусом и друг семьи удостоверили «здравый ум и твердую память» завещателя.

Преступление это было обнаружено, но поздно, когда уже нельзя было возбуждать уголовного расследования.

О героях этой давней истории известным осталось то, что «дворянин Игреков», перехитривший вдову и ее друга, завещанный самим себе капитал прожил быстро и умер в белой горячке; у вдовы все отнял друг семьи за соучастие. И в результате — все богатство погибло бесследно.

ПРОДАЖА СЕМЕНОВСКОГО ПЛАЦА

В Петербург приехал капиталист с целью построить фабрику так называемой «гнутой» венской мебели, которая, по его вычислениям, могла быть удешевлена наполовину против цены, существовавшей на нее в России как на заграничное изделие. Сделал он публикацию в газетах, что желает купить большой участок земли для постройки фабрики и обширных складов. В день появления публикации к капиталисту является весьма приличный господин и предлагает большое пустопорожнее место в центре города.

— Отлично! — обрадовался капиталист. — Когда я могу его осмотреть.

— Хоть сейчас...

Поехали.

Капиталист совершенно не знал Петербурга. «Приличному гос­подину» это было, конечно, известно, и именно на этом построил он свою хитроумную комбинацию.

Привел он капиталиста на Семеновский плац. В то время, к которому относится рассказ, на этом плацу еще не был устроен беговой ипподром. Залюбовался провинциал просторной площадью.

— Который же угол вы можете мне продать? — спросил он у своего спутника.

— Любой.

— Я бы предпочел этот! — указал капиталист на пространство, находящееся между Николаевской улицей и казармами Семеновского полка.

— Он дороже других, — предупредил его «собственник плаца».

— Ничего не значит.

Начали торговаться. Покончили на шестидесяти тысячах за полдесятины!

— Дорогонько: по пятьсот рублей за квадратную сажень, — вздыхал покупщик.

— По петербургским ценам это даром, — уверял его продавец. — Подите-ка приторгуйтесь к земле за городом. Не дешевле будет, чем в центре. Я уступаю потому только, что ликвидирую свои дела перед отъездом за границу, где я намерен поселиться навсегда для сбережения своего непрочного здоровья...

— Ну уж ладно, по рукам!

Тут же на месте условились о заключении купчей крепости на следующий день у нотариуса.

— Лучше всего, — надумал продавец, — завтра утром я заеду к вам, и мы вместе отправимся к нотариусу.

— Пожалуй!

Капиталисту не пришло в голову спросить у кого-нибудь о Семеновском плаце, принадлежащем казне. Он был очень доволен успешным ходом своего предприятия, и, кроме того, «приличный господин» не внушал ни малейшего подозрения.

На другой день утром «частный владелец казенной земли» с таким же апломбом, как и накануне, является к будущему фабриканту и вместе с ним отправляется на Невский к нота­риусу. Подъезжают к подъезду, на зонте которого красуется большая вывеска: «Нотариус такой-то», действительно проживавший в этом доме и пользовавшийся большою популярностью. Провинциал был даже доволен, что попадает к нотариусу, которого хоть понаслышке, но знал.

Помощники «приличного господина», оказавшегося завзятым мошенником, поджидали у подъезда «жертву», и, как только она показалась, моментально побежали по лестнице и заклеили бумагой вывеску, имевшуюся над дверью нотариуса.

Мошенник провел провинциала на третий этаж. Там на дверях имелась дощечка с надписью: «Нотариус». Вошли. Обстановка канцелярская, столы и конторки. На столе самого нотариуса печати разных форм, большие нотариальные книги, толстые тома законов. Несколько писарей усердно скрипят перьями, переписывая какие-то бумаги.

Вошедшие отрекомендовались. Нотариус осведомился, что им нужно, и принялся за составление купчей крепости. Вскоре она была готова. По исполнении некоторых нотариальных формальностей продавец и покупатель подписали бумагу, и второй вручил первому тут же, при нотариусе, как при благородном свидетеле, пятнадцать тысяч наличными деньгами, а остальную сумму чеком на банк.