Шеф - [12]

Дверь тихо скрипнула, открываясь. Сидевшие за столом застыли. Но на пороге никого не было.

– Ты, наверное, плохо ее захлопнул, – сказала Света. Дед молча перекрестился. Губы Оксаны дрогнули. Видя, что она готова очнуться, Олег поспешно спросил у ее подруги:

– Светка, ты завтра вечером занята?

– А какая разница? – прозвучал спокойный, холодный голос Оксаны. – Скажи мне, какая разница, занята она завтра вечером или нет, если завтра вечером занят ты? Послезавтра тоже. И все последующие лет семь!

– Я думаю, пора ехать, – сказал Олег, слегка нагнув голову. Пролетев над нею, бутылка грохнулась о косяк, и пол около двери покрылся осколками. Зверски комкая пачку «Мальборо», полную сигарет, Оксана негромко проговорила:

– До конца жизни, сука, кровью ссать будешь…

– Что ж, пойду гляну, где он висит, – молвил дед, поднявшись и взяв ружье, – а вы за милицией поезжайте.

– В Москву поедем за нею, – сказал Олег.

– А почему не в…

И Света произнесла название ближайшего города.

– Потому что там меня будет некому вытащить из тюрьмы. А в Москве найдутся добрые люди.

– Я уплачу им твои долги, чтобы они особо не суетились, – с гнусной усмешкой пообещала Оксана и, вытащив из кармана связку ключей, швырнула ее на стол, – выкати машину.

Дед между тем покинул гостиную. Взяв ключи, Олег поспешил за ним и нагнал его возле лестницы.

– Поговорить надо.

Они спустились во двор. Старик присел на завалинку, положил ружье на колени и, сквозь ресницы глядя на солнце, проговорил:

– Хороша сегодня погодка!

– Давно ты здесь обитаешь? – спросил Олег, начав отпирать гараж.

– Я родился здесь.

– И что, за всю жизнь ни разу не видел кулацкой церкви?

– Если б видел – не говорил бы сейчас с тобой.

– А отец твой видел?

– Да, отец видел, – сказал старик и, вытащив из кармана газетный лист, принялся сворачивать самокрутку.

– А вот со мной никакой беды не случится, – заверил его Олег, приступив ко второму замку, в котором торчали ключи покойника, – потому что я не боюсь. Отец твой боялся. Так ведь?

Старик закурил. Ответил:

– Вздор говоришь. Отец не боялся. Никакой страх ему был неведом. Он три войны прошел – и не как-нибудь, а геройски. Тоска взяла его, а не страх.

– Тоска?

– Да, хотя он никогда в жизни не тосковал. Трех жен схоронил – не плакал. А тут…

– И о чем была та тоска?

– О том, что не смог он подойти к церкви, когда увидал ее. Пока обходил болото – рассвет настал, и церковь исчезла.

– Что ж он хотел в ней найти?

– Откуда ж я знаю? – выдохнул дед вместе с тучей едкого дыма. – Вряд ли и сам он об этом знал. Душа человека видит гораздо дальше его ума. Душа ведь – от Бога, а ум – от змея эдемского…

– Погоди минутку.

Открыв гараж, Олег вывел из него джип Оксаны, поставил на его место автомобиль ее мужа, с лязгом захлопнул створки и, заперев их на два замка, опять воротился к деду:

– На чем ты остановился-то?

– Я не помню, – пробормотал старик, с тревогой разглядывая опушку леса над крутым склоном.

– Что там такое? – спросил Олег. Проследив направление взгляда своего собеседника, он увидел только деревья, гнущиеся от ветра.

– Нет, ничего, – молвил дед, – почудилось, видно…

Тихо вздохнув, опустил глаза.

– Продолжай, – попросил Олег.

– Так я все сказал.

Олег понял – нет, не почудилось.

– А в каком году большевики снесли церковь?

– В двадцать втором. Замучались, говорят, ломать. Полгода ломали.

– А иконы из нее куда дели?

– Да все сожгли над оврагом. Огонь поднялся выше берез. Из города было видно.

– Послушай, дед, – негромко сказал Олег, оглядевшись по сторонам, – я не верю, что твой отец ни словом, ни жестом не дал понять, о чем с ним беседовал горожанин.

Швырнув окурок самокрутки на землю, дед затоптал его, мрачно сплюнул и отмолчался.

– А ты был дома в ту ночь, когда он видел церковь?

– Да, я был дома, – ответил дед. Из коттеджа донеслись крики – Света с Оксаной о чем-то крепко заспорили. Дед продолжил:

– В ту ночь пес наш Буян разлаялся да развылся. Выл жутким воем, и я никак не мог заставить его умолкнуть. Из дома гнал – он скребется, бил – воет громче. Такого с ним прежде никогда не было. На рассвете пришел отец – трясущийся, бледный, волосы дыбом, и объявил. Что видел мертвую церковь… С тех пор тоска на него напала. Он каждый вечер уходил в лес и всю ночь бродил.

– Искал церковь?

– Да.

– И сколько ночей искал?

– Недели две-три это продолжалось.

– Вот оно что, – произнес Олег в глубоком раздумье, – значит, две-три недели человек мучается и сходит с ума, не зная, чего он хочет, а потом горожанин вдруг говорит ему: «Человек! Я знаю, чего ты хочешь. Я не ручаюсь, что ты получишь то, чего хочешь, точнее – ручаюсь, что не получишь, но если тебе интересно знать, к чему ты так рвешься – я…»

Старик перебил Олега:

– Олег! Если еще раз ты хоть слово про него скажешь, беседе нашей конец.

– Хорошо, я понял. Ты можешь мне рассказать, что произошло через три недели? Как он пропал?

– Той ночью Буян опять заскулил, – молвил дед, выдохнув, – отца уже дома не было, он отправился искать церковь. Больше его никто никогда не видел.

– Сейчас собака у тебя есть?

Дед смерил Олега угрюмым взглядом и тихо-тихо спросил:

– А ты не боишься?