Щит дьявола - [5]

— Эй, остановитесь! — закричал широколицый, упитанный седовласый солдат. — Мы такие же немцы, как и… — Его слова внезапно застряли у него во рту — вперемежку с выбитыми и раскрошенными зубами. Он отшатнулся назад, пытаясь удержать выбитую челюсть руками. В его глазах застыла паника и ужас. Молодой эсэсовец со всего размаху ударил пожилого солдата носком сапога в пах. Не глядя на него, рухнувшего на землю и корчащегося от боли, ССманн переступил через тело и ударил прикладом в лицо следующего беглеца.

В течение нескольких секунд неповиновение было подавлено, а бегство — остановлено. Оставшиеся в живых беглецы в ужасе замерли перед неумолимой шеренгой эсэсовцев, в смятении косясь на своих корчащихся от боли товарищей, валявшихся в грязи и в пыли.

Когда первые американские «шерманы»[12] показались на гребне холма и гауптшарфюрер Шульце увидел взводы пехоты, которые, укрывшись за танковой броней, неотступно двигались следом, он повернулся к незадачливым беглецам. Громоподобный голос Шульце был слышен всем:

— А ну-ка, ублюдки, прыгайте в эту траншею! И пусть ни один из вас не смеет высунуть из нее головы, пока я не скажу вам! — Он угрожающе поднял вверх свой огромный кулак. — Потому что если кто-то из вас посмеет сделать это, то я накормлю его зуботычинами так, что он потом целый месяц сможет свободно обходиться без всякой пищи. А теперь, когда вы знаете, что мне от вас нужно, шевелитесь, ублюдки, и выполняйте то, что вам приказано!

Беглецам не требовалось никаких дополнительных приказаний. Точно испуганные мыши, они бросились в траншею, почти до краев заполненную дождевой водой. В траншее плавал раздутый труп коровы с торчащими вверх ногами.

В эту же минуту эсэсовцы побежали к своим танкам. Взревели моторы. Длинные орудия развернулись в ту сторону, где уже появилась американская пехота.

Волна артподдержки, которая предшествовала «шерманам», расчищая для них проход, постепенно приближалась к позициям боевой группы «Вотан». Снаряды рвались уже в двухстах метрах от эсэсовских «тигров». Затем — в ста пятидесяти. Потом — всего в ста.

— Стоять! Держаться! — проскрежетал зубами Куно фон Доденбург. — Держаться, во что бы то ни стало! Сейчас начнется самое страшное!

Артиллерийские снаряды обрушилась на сосновый лес, в котором прятались танки «Вотана». Сгрудившиеся на дне траншеи беглецы еще глубже вжались в жидкую грязь, не смея высунуть голову наружу. Однако по разрывам снарядов фон Доденбург понял, что американцы не бьют бронебойными. Те, что рвались вокруг них, предназначались лишь для уничтожения живой силы. Значит, враги даже не предполагали, что в этом лесу могут прятаться танки. Несмотря на оглушительный грохот, настигавший его со всех сторон, и свист осколков, фон Доденбург не смог сдержать холодной удовлетворенной улыбки. Янки скоро должен был ожидать весьма неприятный сюрприз.

Спрятавшиеся в траншее беглецы то и дело вскрикивали, когда осколки и артиллерийская шрапнель пролетали совсем близко от них. Майер, сидевший там вместе с остальными, почувствовал, как по ноге заструилась струйка его собственной мочи. Он никогда в жизни не был так сильно напуган.

— Святой Боже на небесах, — в панике завопил он, — пусть это кончится… пожалуйста! — В следующее мгновение его желание осуществилось. Огромный осколок срезал его голову, точно бритвой. Она упала на дно траншеи — вместе с очками. Лежавшего рядом лейтенанта Рауша вырвало — оторванная голова Майера валялась прямо напротив него, и, казалось, связист спокойно смотрит на офицера сквозь свои стеклышки в металлической оправе.

Между тем волна артподготовки двинулась дальше. Снаряды больше не рвались в лесу. Сучья и ветви свисали с деревьев, точно оторванные человеческие руки.

Штандартенфюрер фон Доденбург понял, что американцы так и не заметили и не сумели распознать их присутствия. Теперь американская пехота оказалась прямо перед его танками. Куно не испытывал ни малейшего колебания перед принятием решения.

— Ты только посмотри, Шульце, какое это божественное зрелище, — с воодушевлением выкрикнул он, — целый батальон американской пехоты, выстроившийся в одну линию, точно на параде, — и без малейшей возможности укрыться в радиусе ближайших двухсот метров!

Он выхватил сигнальный пистолет и выстрелил в воздух. Красная сигнальная ракета взмыла вверх в утреннее небо и зависла там, казалось, на целую вечность, освещая все своим нереальным пульсирующим светом. Затем она устремилась вниз к земле. Это был тот сигнал, который тридцать стрелков-артиллеристов боевой группы СС «Вотан» ожидали на протяжении последних двух часов — с того самого момента, как Куно фон Доденбург разместил их на позициях.

Тридцать 88-миллиметровых орудий заработали синхронно и слаженно, точно одно. Первым же залпом накрыло всю передовую американскую роту. Вражеские пехотинцы исчезли, точно их смела с поля боя чья-то гигантская рука. Однако американские танки продолжали двигаться вперед, осторожно пробираясь мимо вновь образовавшихся огромных воронок и свежих трупов собственных солдат.

Фон Доденбург, который следил за ходом боя с башни своего «тигра», выстрелил второй сигнальной ракетой, на сей раз — зеленого цвета. Стрелки-артиллеристы мгновенно отреагировали на сигнал. Они зарядили свои орудия бронебойными снарядами и продолжили стрельбу. Теперь они били по «шерманам» — били по ним бронебойными, которые не оставляли американским танкам ни малейшего шанса, порой прошивая их насквозь. Американские танкисты наконец-то поняли, что попали в самую настоящую ловушку. Они пытались маневрировать по полю боя, чтобы избежать прямых попаданий, но все их усилия были тщетными. Механиками-водителями овладела невольная паника. Два танка врезались друг в друга. Еще один «шерман», неловко развернувшись, врезался в строй своих же собственных пехотинцев, проделав в их строю целую борозду, усеянную окровавленными, корчащимися трупами.