Щербатый талер - [42]

Глава 42. Третий талер

— Значит, их монета сейчас у Катиного папы? — быстро спросил Борис Григорьевич.

— Нет, у нас.

— Правда? Может, вы даже прихватили ее с собой?

— Да, вот она, — Катя подала учителю монету. Борис Григорьевич встал с табурета, покачал талер в пальцах, потом подошел к окну и, склонив набок голову, внимательно начал рассматривать монету.

— Талер настоящий, без сомнения! — взволнованно проговорил он. — Это тот самый талер, который находился в музее.

— Тогда почему Паук распоряжается музейным талером, как своим собственным? — спросила Оксана.

— Скорее всего, в музее сейчас лежит подделка, — пояснил Борис Григорьевич. — Разницы никакой: кому придет в голову разбираться, настоящая монета под стеклом на стенде или фальшивая? Ну, милые девочки, — весело сказал он, отдав талер Кати и потирая руки, — поздравляю вас! Вы хоть сами догадываетесь, какую важную дело сделали? Все три монеты найдены! Одна у нас, вторая у этого мальчика с Поплав и третья — у ​​Паука!

— Вот именно — у Паука, а не у нас, — сказала Оксана, не разделяя радости Бориса Григорьевича.

— Это даже не важно. Главное, все три монеты существуют, в принципе, они найден!

Катя пожала плечами:

— Но почему они… ну, Сева с лысым, отдали папе настоящий талер?

— Я этого тоже не понимаю, — поддержала ее Оксана. Борис Григорьевич лукаво прищурился:

— Все просто. Талер им сейчас не нужен, потом не нужен в скором времени он будет и нам. Разве для коллекции… Сейчас я вам покажу.

Учитель вынул с полки какую-то толстую книгу, полистал ее и вытащил между страниц… точно такую ​​же копию бересты, которую Оксана с риском для себя обрела в кабинете заведующего архивного музея!

— Смотрите, — Борис Григорьевич отодвинул чашку с чаем, положил копию на столик. — Катя, дай, пожалуйста, талер… А ты, Оксана, найди там, у телевизора, карандаш. Ага, спасибо… Так вот, дорогие барышни, главное здесь — не сами талеры, а их очертания. В частности, эти вот щербины, сделанные на талерах ножом. Французский офицер, как известно, был инженер-топограф и таким образом — делая ножом зазубины на сторонах монет — в определенном масштабе зашифровал незнакомую ему местность, вычертил маршрут до «клада», то есть до сокровища. Талеры прилагаются к бересте-схеме, и маршрут становится известным. Конечно, пока у нас только одна монета, — сказал Борис Григорьевич, закончив чертеж, — поэтому я два других рисую произвольно, на схеме они могут располагаться немного в другом порядке. Но сейчас, думаю, вам все понятно…

— Как же мы не догадались обвести талер? — с сожалением сказала Катя. — Он же был у нас столько времени!

— Да, — согласился учитель. — Достаточно было только положить монету на чистый лист бумаги и обвести контур. Однако не переживайте сильно — вы не могли этого знать. Да и бересты у вас не было, чтобы догадаться.

Глава 43. Новые загадки

Оксана вдруг захлопала в ладоши.

— Вспомнила — вскрикнула она. — Борис Григорьевич, вспомнила! Скажите, а если на платке пятно от масла? Оно может выдохнуться, или испариться?

— Не думаю. Но при чем тут…

— Я, когда была у бабушки, капнула на талер масла! Хотела посмотреть, что будет, а потом вытерла новеньким платком, и на нем осталась грязное пятно — контур монеты! А потом, — девочка покраснела, однако досказала до конца, — а потом я спрятала платок под матрас.

— Тогда это просто чудесно, — сказал Борис Григорьевич.

— Выходит, у нас теперь все три монеты, — сказала Катя. — Остается только перерисовать их контуры на бересту-схему…

— Если только бабушка не нашла носовой платок и не помыла его, — заметил учитель.

Оксана испуганно закрыла себе ладонью рот, потом сказала:

— Не должна найти, я хорошо спрятала.

Борис Григорьевич с Катей засмеялись.

— Нет, милые девочки, — к сожалению, даже если у нас есть все три монеты, это еще не все, — сказал наставник. — Конечно, сейчас разгадка намного ближе. Но и загадок пока не убывает.

— Какие еще ​​загадки? — спросила Оксана.

— Например, слово «клад», написанное латиницей. Почему офицер не написал это слово на своем языке, на французском — tresor?

Девочки задумались. Оксана неопределенно сказала:

— Может, его совесть замучила? И он спрятал клад именно для русских, и поэтому написал по-русски — «клад», чтобы русские догадались?

— Интересно! — удивленно взглянул на нее Борис Григорьевич. — Однако мало вероятно. Дело в том, что давно, когда я еще был захвачен этой историей, я догадался сделать письменный запрос в Парижский Национальный архив. И что вы думаете? — в скором времени пришел ответ; действительно, служил в наполеоновской армии инженер-топограф Анри Бокль, погибший в России и там похороненный. Почему-то им упорно хочется путать Беларусь с Россией, — заметил учитель. — Так вот, из характеристики этого человека я убедился, что совесть вряд ли могла мучить его. Анри Бокль был примерно такого же разгульного нрава, как и шляхтич Адам Трушка, и не удивительно, что они сошлись. Скорее всего и редкие коллекционные талеры Бокль просто выиграл у Трушка в карты.

— Тогда что же? — спросила Оксана.

— Самое вероятное — Бокль боялся, чтобы его шифровкой-картой не воспользовались ни русские, ни французы. Поэтому и написал русское слово латиницей. Но вторая, самая трудная загадка, — повернулся Борис Григорьевич к Кате, — вот в чем. Даже если Оксанина бабушка еще не нашла платка и не помыла его, даже если у нас будут контуры всех трех монет, мы мало что поймем.