Щербатый талер - [23]

Последняя неделя тянулась, как никогда. И вот наконец — лето! Каникулы! Целых три месяца: июнь, июль, август! Даже сами слова эти звучат, как музыка. За одно лето ты взрослеешь на целый год. Ты сдаешь в школьную библиотеку учебники, к которым так привык за девять месяцев. Прячешь на дно шкафа старый дневник и стопку тетрадей с диктантами и сочинениями. В первый же день каникул обуваешь кеды или кроссовки, надеваешь какие-нибудь шорты, сделанные из старых джинсов, майку — и все это будет с тобой целое лето, обносится, станет любимым… И в этой удобной, легкой одежде, которую не боишься замарать или порвать, ты радостно переходишь межу и вступаешь на территорию другой страны, с коротким названием Лето. Страны яркого солнца, теплых дождей и гроз, грибных туманов, страны футбола, утренней и вечерней рыбалки, орехов и ягод, походных костров, страны интересных книжек и первой любви, страны загадок и открытий…

Михаль с Чэсем вылезли из речки, оставляя за собой на мокром побережье глубокие узкие следы, которые сразу же наполнялись водой. Упали на горячий песок. Сразу же кожа у обоих начала покрываться пупырышками. По телу пробегала дрожь.

— Сегодня… третьего… июня, — сказал Чэсь непослушными от холода губами, — а ни Оксаны… ни Дмитрия.

— Зато… Курт… заявился день в день, — с готовностью отозвался Михаль. — Сегодня я видел… коз пас на выгоне…

Дед Макар держал козу с козленочком; они всегда паслись и приходили домой сами, а тут Курт, видимо, ради «спортивного интереса», вдруг загорелся за ними присматривать.

Михаль с Чэсем давно выполнили свое «задание». Или, лучше сказать, они его не выполнили. Ничего не удалось добиться. Школьный «историко-краеведческий уголок» оказался шкафом с большим навесным замком. Шкаф стоял в глухом конце коридора, и на него никогда не обращали внимания. Молодая, только что из университета, учительница истории долго не могла понять, чего от нее хотят.

— Нам на лето задали задание, — объяснял Михаль, — узнать как можно больше об истории нашего поселка.

Начали искать ключ от замка. Он оказался у школьной уборщицы бабы Нины. Отперли-шкаф, поверх груды пыльной, пожелтевшей макулатуры лежала папка с надписью — «Наши славные земляки». В папке-несколько газетных вырезок об участниках Великой Отечественной войны, уроженцев этих мест.

— И это все, весь музей? — разочарованно спросил Чэсь. Учительница почему-то обиделась:

— А что вам еще нужно?

— Что-то более давнее, связанное с историей, — сказал Михаль.

— Это и есть история вашего поселка, — ответила учительница. — Что вам еще нужно?

Вмешалась баба Нина. Она, с ключом в руке, стояла рядом и ждала, когда папку положат на место, и снова можно будет нацепить на «школьный музей» замок.

— А вы сходите к Ирине Леонидовне, — посоветовала она. — Старая учительница, уже десять лет на пенсии. К ней все ходят, кому история нужна.

Сходили к Ирине Леонидовне, которая жила одна в доме в самом конце Поплав, возле леса. Учительницу не застали дома. Соседка объяснила нам, что она поехала в гости к сыну, вернется где-то через неделю.

Вот и все. Оставалось только одно — ждать Оксану, Дмитрока, а теперь уже и учительницу Ирину Леонидовну.

На четвертый день каникул приехал, наконец, Дмитрок.

— Ничего не получилось, — спокойно объявил он. — Краеведческий музей не работает, закрыто на ремонт.

— И на сколько?

— Они сами не знают. Сказали — надолго. Там здание старое, еле держится, все стены потрескались.

— И ты молча повернулся и ушел?

— Нет. Начал просить: говорю, мне на лето задали задание по истории Поплав, про памятник…

Дмитрок замолчал, вспоминая.

— Да не тяни ты! А они?

— Посоветовали съездить в Поплавскую школу, в вашу, значит. Там, сказали, хороший школьный музей.

— Здравствуйте, — засмеялся Чэсь. — Видели мы тот музей… А может, нам не все показали, Михаль?

— Зачем им что-то скрывать, — ответил Михаль. — Скорее всего, та единственная папка и есть вся «история».

Глава 21. Шпион

За поселковой магазином была свалка. Здесь ребята находили коробки для строительства шалаша. А за свалкой — пустырь, заросший по краям бурьяном и крапивой, в центре утоптанный копытами коров, которых гнали через этот пустырь на пастбище. Сюда Курт выводил и своих коз.

Козы не обращали на пастуха никакого внимания, ходили, где хотели, а Курт с важным видом, с кнутом в руке шагал следом, покрикивая на них. Видно, ему, городскому мальчишке, виделась в этом занятии даже какая-то романтика. Да и что ему еще делать? Плавать он не умеет, в компанию не принимают… хваленые геологи, что обещали ему работу, поехали в Минск.

Чэсь, Михаль и Дмитрок сидели возле магазина, на травке. Они потягивали из бутылок теплую «Фанту» и обсуждали Курта и его коз. Удивительно было, что тот совсем не стеснялся. Не боится еще одной клички, которая может прилипнуть к нему. Хотя что ему терять, все равно никто не дружит с ним… Чэсь даже пожалел его.

— Вова! — крикнул он, чтобы завязать разговор. — Сколько долларов ты уже заработал? На «Фанту» хватит?

Курт щелкнул кнутом — научился! Спокойно ответил:

— Приедут геологи — заработаю. И не только на «Фанту», «Фанты» я вашей не видел, счастье такое!..