Шайтан - [3]
…Наступило утро третьего дня непонятности. С самого рассвета в ограде стало особенно суетливо, чужие люди бегали в избу, встревоженно бормоча, что-то озабоченно выкрикивая полушепотом. Потом все исчезли, ненадолго наступила тяжелая тишина, и – топот многих ног по крыльцу, протяжный разноголосый плач, но тоже словно бы полушепотом. И вот мимо Шайтана несколько чужих мужчин медленно пронесли большой длинный ящик, за ними пошла толпа в темном, с причитаниями и подвыванием. Шайтан заметил хозяйку в платке, лицо ее все было в морщинах и какое-то очень светлое, особенно по сравнению с платком и одеждой; она шла, качаясь, ее держал под руку похожий, сердито смотрел вперед…
Неизвестно откуда, но вдруг Шайтан уловил запах хозяина. Точно, его! Точно, тот запах, который он так долго искал, который ждал с позапрошлого утра, когда хозяин не появился на крыльце, как всегда, и не сказал: «Ну, как дела, Шайтанка?» Но в то же время это был очень странный запах – будто хозяин набил карманы вонючей лесной травкой и стоял где-то в стороне от всех этих идущих мимо будки людей. Он стоял там неподвижно, беспомощный, слабый. И тогда Шайтан, не жалея лба, ударился в плиту, которой загородили, упрятали его здесь, мучили, не давали увидеть, помочь хозяину. Плита подвинулась, сверху образовалась довольно широкая щель. Шайтан полез в нее, налегая на плиту передними лапами, помогая мордой и грудью. И тут же подскочил похожий, зашипел, толкая плиту обратно:
– Пшё-ол на место! На место, сказал!
Шайтан рявкнул в ответ, продолжая ползти наружу, и получил удар в голову, шатнулся вбок и назад, на какую-то секунду расслабил тело, и плита закрылась, зашуршали кирпичи, лязгнуло что-то железное, глубоко воткнулось в землю.
И сколько потом он ни пытался хоть на чуть-чуть снова сдвинуть плиту – она не поддавалась.
…Долго было совсем тихо. Нет, звуки рождались, вспыхивали почти беспрерывно, но все они были давно привычны, обычны, давно знакомы слуху Шайтана: кудахтали куры, пробегали ребятишки по улице, забасил на кого-то Пират и смолк; вскрикивали гуси, жужжали мухи, чирикали воробьи возле миски… Шайтан лег на бок, насколько возможно, высунул нос в щель у земли между плитой и будкой; теперь ему больше уже ничего не хотелось – он понял, хозяина больше не будет, его навсегда отняли. Больше незачем смотреть в трещину, рваться на волю. Лучше всего тоже не быть.
И впервые с того страшного утра Шайтан глубоко, в оба глаза, уснул.
Сквозь сон он слышал, как скрипела калитка, как чужие вернулись в ограду, как снова топали, топали по крыльцу. Но теперь он даже не шевелился, он лежал с неживым спокойствием, равнодушно слушал, и, казалось ему, полезь сейчас кто-нибудь из чужих прямо сюда, даже на хвост наступи, он не ответит, а просто застонет и, может быть, перевалится на спину, поджав лапы в знак того, что он побежден. Сдается.
Люди, тихо переговариваясь, волной прошли в избу, потом еще кто-то несколько раз пробегал мимо будки туда и сюда, а после этого ограда надолго опустела, в избе же многоголосо гудело, звякала посуда, однажды раздались и быстро смолкли рыдания хозяйки.
Приоткрыв однажды глаза, Шайтан увидел, что уже стемнело. Дышать стало легче, подул свежий ветерок. «Вот так навсегда бы», – подумалось Шайтану, и он снова уснул.
…С неприятным удивлением он почувствовал, что стали разбирать кирпичи за плитой, выдернули из земли что-то железное. Ворчливо, но и как-то ласково похожий на хозяина разрешил:
– Давай выходи. Пожрать принес… Весь день просидел…
Тоже с ворчанием Шайтан поднялся, вылез, вяло отряхнулся. Вильнул хвостом, посмотрел на похожего. В руках у него была большая чашка с чем-то очень вкусно пахнущим, но от самого пахло едко и тяжело, как от пьяного… Потянувшись, гася зудящую ломоту в лапах и ребрах, Шайтан направился к трухлявой чурке.
Потом он медленно жевал мягкие кости, глотал размокший в жирном бульоне хлеб. Похожий сидел на завалинке, дымил палочкой, говорил тихо, с паузами, частыми вздохами:
– Вот, всё, проводили. Попрощались с батей… Не старый совсем еще ведь… А… а если подумать – как положено он ушел, хорошо… М-да… Всем бы так – во сне… Да и прожил хорошо. Хорошо, – повторил похожий громче, словно доказывая кому-то. – Любил он все это. – Бросил окурок под ноги, обвел взглядом ограду, постройки, похлопал ладонью завалинку.
Шайтан поднял морду от миски и тоже посмотрел по сторонам. Он тоже любил, даже не то что любил, а считал своим миром эту окруженную забором землю, эту избу, стайку со свиньей, пропахшую холодным дымом и плесенью баню, заполошных кур и даже наглецов воробьев, грядки в огороде, на которые ни в коем случае нельзя наступать…
С тех пор, как он научился ходить, он изучал то, что называется домом. Поначалу боялся отстать от хозяина, потеряться; его пугало чудовище на длинных ногах, с кривым носом и волнистым наростом на маленькой голове, дико орущее и хлопающее огромными широкими лапами, которые отделяло от боков. Потом оказалось, что это петух – глупое, но самодовольное существо; петухи часто менялись, и все поразительно были похожи друг на друга, все любили гулять, выпятив грудь и вытягивая тонкие лапки, грозно поглядывать вокруг, следить за своими женушками-курами… Помнится, Шайтана очень поразил скачущий в траве вонючий липкий комок. Когда они столкнулись на тропинке в огороде, и комок прыгнул прямо на него, Шайтан отпрянул назад, аж перевернулся через себя и, слегка опомнившись, чуть не захлебнулся лаем. Подошел хозяин, поймал этот комок, посмеялся и объяснил: «Это лягушка. С пруда. Нельзя ее трогать, Шайтанка, она всяких вредителей ест».
«Елтышевы» – семейный эпос Романа Сенчина. Страшный и абсолютно реальный мир, в который попадает семья Елтышевых, – это мир современной российской деревни. Нет, не той деревни, куда принято ездить на уик-энд из больших мегаполисов – пожарить шашлыки и попеть под караоке. А самой настоящей деревни, древней, как сама Россия: без дорог, без лекарств, без удобств и средств к существованию. Деревни, где лишний рот страшнее болезни и за вязанку дров зимой можно поплатиться жизнью. Люди очень быстро теряют человеческий облик, когда сталкиваются с необходимостью выживать.
Роман Сенчин – прозаик, автор романов «Елтышевы», «Зона затопления», сборников короткой прозы и публицистики. Лауреат премий «Большая книга», «Ясная Поляна», финалист «Русского Букера» и «Национального бестселлера». Главный герой нового романа «Дождь в Париже» Андрей Топкин, оказавшись в Париже, городе, который, как ему кажется, может вырвать его из полосы неудач и личных потрясений, почти не выходит из отеля и предается рефлексии, прокручивая в памяти свою жизнь. Юность в девяностые, первая любовь и вообще – всё впервые – в столице Тувы, Кызыле.
Серия «Перемены к лучшему» — это сборники реальных позитивных историй из жизни современных писателей. Забыть свою первую любовь невозможно. Была ли она счастливой или несчастной, разделенной или обреченной на непонимание, это чувство навсегда останется в сердце каждого человека, так или иначе повлияв на всю его дальнейшую жизнь. Рассказы из этого сборника совершенно разные — романтичные, грустные, смешные, откровенные… они не оставят равнодушным никого.
В новой книге Романа Сенчина две повести – «У моря» и «Русская зима». Обе почти неприкрыто автобиографичны. Герой Сенчина – всегда человек рефлексии, человек-самоанализ, будь он мужчиной или женщиной (в центре повести «Русская зима» – девушка, популярный драматург). Как добиться покоя, счастья и «правильности», живя в дисбалансе между мучительным бытом и сомневающейся душой? Проза Сенчина продолжает традицию русской классики: думать, вспоминать, беспокоиться и любить. «Повести объединяет попытка героев изменить свою жизнь, убежать от прошлого.
У Романа Сенчина репутация автора, который мастерски ставит острые социальные вопросы и обладает своим ярко выраженным стилем. Лауреат и финалист премий «Большая книга», «Русский Букер», «Национальный бестселлер», «Ясная Поляна».В новом романе «Зона затопления» жителей старинных сибирских деревень в спешном порядке переселяют в город – на этом месте будет Богучанская ГЭС. Автор не боится параллели с «Прощанием с Матерой», посвящение Валентину Распутину открывает роман. Люди «зоны» – среди них и потомственные крестьяне, и высланные в сталинские времена, обретшие здесь малую родину, – не верят, протестуют, смиряются, бунтуют.
В новом сборнике известный писатель-реалист Роман Сенчин открывается с неожиданной стороны – в книгу включены несколько сюрреалистических рассказов, герои которых путешествуют по времени, перевоплощаются в исторических личностей, проваливаются в собственные фантазии. В остальном же все привычно – Оля ждет из тюрьмы мужа Сережу и беременеет от Вити, писатель Гущин везет благотворительную помощь голодающему Донбассу, талантливый музыкант обреченно спивается, а у Зои Сергеевны из палисадника воруют елку.
Следовать своим путём не так-то просто. Неожиданные обстоятельства ставят героя в исключительно сложные условия. И тут, как и в первой книге, на помощь приходят люди с нестандартным мышлением. Предложенные ими решения позволяют взглянуть на проблемы с особой точки зрения и отыскать необычные ответы на сложные жизненные вопросы.
В повести «На колесах» рассказывается об авторемонтниках, герой ее молодой директор автоцентра Никифоров, чей образ дал автору возможность показать современного руководителя.
Аланна Окан – писатель, редактор и мастер ручного вязания – создала необыкновенную книгу! Под ее остроумным, порой жестким, но самое главное, необычайно эмоциональным пером раскрываются жизненные истории, над которыми будут смеяться и плакать не только фанаты вязания. Вязание здесь – метафора жизни современной женщины, ее мыслей, страхов, любви и даже смерти. То, как она пишет о жизненных взлетах и падениях, в том числе о потерях, тревогах и творческих исканиях, не оставляет равнодушным никого. А в конечном итоге заставляет не только переосмыслить реальность, но и задуматься о том, чтобы взять в руки спицы.
Почему мы так редко думаем о том, как отзовутся наши слова и поступки в будущем? Почему так редко подводим итоги? Кто вправе судить, была ли принесена жертва или сделана ошибка? Что можно исправить за один месяц, оставшийся до смерти? Что, уходя, оставляем после себя? Трудно ищет для себя ответы на эти вопросы героиня повести — успешный адвокат Жемчужникова. Автор книги, Лидия Азарина (Алла Борисовна Ивашко), юрист по профессии и призванию, помогая людям в решении их проблем, накопила за годы работы богатый опыт человеческого и профессионального участия в чужой судьбе.
УДК 82-3 ББК 84.Р7 П 58 Валерий Попов. Излишняя виртуозность. — СПб. Союз писателей Санкт-Петербурга, 2012. — 472 с. ISBN 978-5-4311-0033-8 Издание осуществлено при поддержке Комитета по печати и взаимодействию со средствами массовой информации Санкт-Петербурга © Валерий Попов, текст © Издательство Союза писателей Санкт-Петербурга Валерий Попов — признанный мастер петербургской прозы. Ему подвластны самые разные жанры — от трагедии до гротеска. В этой его книге собраны именно комические, гротескные вещи.
УДК 882-3 ББК 84(2Рос=Рус)6-44 П58 Предисловие Дмитрия Быкова Дизайн Аиды Сидоренко В оформлении книги использована картина Тарифа Басырова «Полдень I» (из серии «Обитаемые пейзажи»), а также фотопортрет работы Юрия Бабкина Попов В.Г. Сон, похожий на жизнь: повести и рассказы / Валерий Попов; [предисл. Д.Л.Быкова]. — М.: ПРОЗАиК, 2010. — 512 с. ISBN 978-5-91631-059-7 В повестях и рассказах известного петербургского прозаика Валерия Попова фантасмагория и реальность, глубокомыслие и беспечность, радость и страдание, улыбка и грусть мирно уживаются друг с другом, как соседи по лестничной площадке.