Шайка светских дам - [48]

Прохожий ушёл. А Алла так и осталась стоять с искаженным от плача лицом. Плечи её тряслись. Нет у неё дочерей. И никогда не будет. И ничего не будет. Ничегошеньки. Это вот у Симки есть дочь. А у неё — нет и не будет.

Внезапно красавица шагнула к ней и обняла её.

— Ну не плачь, не плачь! — бормотала она, поглаживая высокую костистую Аллу по волосам, как маленькую девочку. — Я же тебя люблю! Я же тебе плохо не сделаю!

— Почему он так сказал, этот идиот! Что мы мать и дочь. Какая я тебе мать?

— Наверное, ему показалось, что мы с тобой очень похожи! И подумал, что мы мать и дочь. А что? Я и не против. Ты умная, славная, моя золотая, я тебя очень-очень люблю! Прелесть просто! Обожаю! Верно, Герыч?

Бандит молча покорно кивнул.

«А не такой уж он и страшный», — вдруг подумала Алла.

— Идём! — красавица крепко обняла Аллу за талию и потащила ее во двор. — А насчёт внешности не переживай. Я такую косметическую лечебницу знаю! Где надо — силикончик под кожу загонят, и будет у тебя классический овал лица. Раз плюнуть! Хочешь?

— Хочу!

…Похищение дочери Аркадия Волынова не состоялось. Алла вернула коляску во двор до того, как подъехала «скорая», руководимая указующим перстом соседки. Няньку привели в чувство с помощью обычного укола сердечного средства — Алла свое дело знала виртуозно. О происшествии подруги решили Томе не говорить.

* * *

— Всё это плохо кончится, — твердила себе Тамара, таращась в тёплую темноту.

Твердила и не верила в это сама. Не получалось отрезветь от свалившегося счастья. В сорок лет жизнь иногда не просто начинается. В сорок она воздает по заслугам. Кому за терпение, кому за усердие, а кому и за грехи. Можно ли быть счастливее и удачливее, чем она сейчас? Нет, не может кончиться все плохо, потому что она всегда будет начеку. Она это отлично умеет. Научилась. Она и тогда, десять с лишним лет назад, могла выиграть, если б не глупые принципы, которые привили ей глупые родители. Принципы, дети, придумывают сильные мира сего, чтобы держать в подчинении глупых и доверчивых. Не надо иметь принципы, дети. Надо делать вид, что вы их имеете…

— Тьфу, гадость! — отплюнулась Тома. — Ну и мысли в башке родятся. Докатилась!

— А? Ты чего? — Сергей спросонок решил, что это она на него.

— Ничего, спи! Просто приснилось…

— А-а-а…

Она уютно повозилась, устраиваясь у него под рукой. Как тепло…

— Том, мне бы за вещами туда надо…

— Ум-гу…

— Съездим завтра? А потом Тольку возьмём и в кино. Или за город? Воскресенье же…

— Ум-гум…

Странно. Её маленькая «двушка» почему-то стала ему настоящим домом. Там, в элитке, действительно остались только вещи. А вот жизнь — нет, там не осталась. Жизнь у него здесь. Вся.

— Слышишь? — спросил он через минуту.

— Что? — Тамара делала вид, что засыпает, хотя сна не было ни в одном глазу.

— Ветер в ивах шумит, и лягушки в пруду расквакались.

— С ума сошел?

— Да ты слушай, слушай.

Она прислушалась и рассмеялась. Действительно, в глухой шум ночного города отдаленной какофонией вливались тут и там квакающие вопли автомобильных сигнализаций. Точь-в-точь лягушки.

Утро было чудное, свежее, с морозцем и по-весеннему проснувшимся солнышком. «Март! Март!» — кричали синицы в набухшей сирени. «Март», — басом мяукнул, полосатый кот, осторожно пробираясь вдоль домов за полосатой кошечкой. В городе, полном бродячих собак, котам не сладко.

Ирина шла в парк не спеша. Спешить было не надо, незачем. Плюшка у киоскерши была с пылу с жару, а кофе хоть и растворимый, но хороший, а натуральный она и не любила — от него колотилось сердце и постыдно дрожали руки.

— Здравствуй, красавица, — хилый дедок поклонился ей на бульваре. — Ишь, румяная!

— Спасибо, — улыбнулась Ирина.

— Тебе спасибо. На такую красоту посмотреть — большой подарок.

— «Слепой или шутник», — смеялась Ирина, шагая дальше.

— Привет, красавица! — крикнул ей гаишник — молодой, деревенский, нос картошкой.

«С ума все посходили?» — но настроение у неё не испортилось. Почему-то сегодня её не пугало чужое внимание. Да, бывают такие дни, вспомнила она как давно забытое, но верное правило. Потом их можно долго вспоминать.

«Сегодня будет как раз такой день. Все будет удаваться. И потом я буду вспоминать и говорить — это было в тот день, когда мне все удавалось».

Она долго бродила по оттаявшим дорожкам. Солнце согрело проталины, и отчаянно смелые травинки вовсю голосовали против зимы, не опасаясь ночного мороза. Она бродила, ела мороженое и исподтишка любовалась детьми и красивыми влюбленными парами.

«О! Старые знакомые!» — мысленно воскликнула она, увидев очередную парочку. Серые, как воробушки, на самом деле они были прекрасны, потому что… Потому что не бывает в жизни таких совпадений! В театре, на улице, в сквере. Повсюду в последние две недели… Ой!

«Потому что, убогие, когда два круга подозреваемых пересекутся, то все, кто окажется в обоих кругах, — самые подозрительные. Потом еще круг — и подозреваемых будет еще меньше. А потом их останется так мало, что за каждым можно установить наблюдение, и тогда поимка — вопрос времени».

Наблюдение! Всюду, куда она следовала за Симой, она видела эту парочку! Да, видела! Сообразила только теперь, потому что они серенькие, как воробушки. И они влюбленные. Только не друг в друга они влюблены. Да, влюбленные в свою работу, а не друг в друга. Они любят изображать влюбленных и выслеживать преступников. Все эти недели, а может быть, месяцы, она, Ирина, таскает за собой «хвост»! Дура! Как она всех подвела!