Шасса - [9]
Нырнув, вырвала пучок водорослей и стала натирать ими свой хвост. Норд тоже баламутил воду где-то на мелководье.
Раскрыв жабры, решила не вылезать из-под воды, а помыться на дне.
Через час удовлетворенно оглядела дело рук своих. Моя чешуя вновь блестела и сверкала, а шипы аккуратно расправлены и заново переплетены. Бусины я тоже начистила песочком. Теперь можно немного поиграться!
Осторожно всплыв наверх, я решила не высовываться, а сначала осмотреться. Так и есть! Норд развалился на берегу в новой одежде и беседует с лешим.
Но тут меня заметили, и продемонстрировали какой-то сверток, крикнув, что не отдадут, пока не выйду на берег. Отдай-отдай-отдай!
Погоняв наара по берегу, я все-таки получила желанный пакет, и, развернув его, увидела темно-зеленую тунику с рукавами три четверти и глубоким вырезом. На спине был разрез, скрепленный вверху золотой пуговичкой. По подолу тоже шли довольно длинные разрезы — до пояса, а подол, рукава и ворот были украшены замысловатой вышивкой золотыми нитями. Ошарашенно посмотрев на лешего, я пролепетала:
— Это слишком дорого… Я не могу… Может быть, что-нибудь попроще…
— Да бери, бери! — Леший махнул рукой, — эту тунику мне одна шасса сделала, в подарок за помощь. Так что шассе и носить.
— Спасибо вам огромное! — от души поблагодарила я Властителя леса, — Тогда я пошла переодеваться!
Норд
Надо признать, что туника была и сама по себе произведением искусства, но когда ее одела Саишша…
Неземное существо, появившееся на пороге дерева-комнаты, больше напоминало богиню, чем шассу. Одежда была сделана словно именно для Саишшы и сидела как влитая. Вырез выгодно подчеркивал грудь, вышивка придавала некую роскошь и лоск, в общем-то, простой вещи.
Сама шасса и так была прекрасна, но все вместе это смотрелось… потрясающе!
Повернувшись так и этак, Саишша стала вопросительно на нас смотреть. Не дождавшись никакой реакции, она недовольно поинтересовалась:
— Ну и что вы такого увидели, что потеряли дар речи?
— Да ты сама понимаешь, насколько прекрасна?! — трагически вопросил ее я.
— Нет, не понимаю, поэтому внятно объясните мне, в чем причина вашего молчания. Мне хоть туника идет или нет?
— Идет, конечно! — вместо меня ответил леший, — Твой спутник просто хочет сказать, что ты настолько красива, что это завораживает.
— Правда? — засмущалась шасса, — В таком случае понятно, почему вы так долго не реагируете, стоит мне искупаться и приодеться.
Опять ехидничает! Да что ж это такое?!
— Господин Властитель леса, с вашего позволения мы переночуем здесь, а утром пойдем в сторону Темной Империи. У вас есть карта?
— Есть, конечно. Я вам ее отдам, а еще еды и сменной одежды в дорогу соберу. Устраивайтесь здесь, скоро вечер.
Когда леший вышел, я спросил у Саишшы:
— Саишша, а почему он так о нас заботится? Мы ведь даже отблагодарить его ничем не можем.
— Ну, это просто. Мы ведь в Светлой Империи, так? Вот вся нечисть и нелюдь друг другу и помогает. Конечно, если личные счеты или кровная месть, то можно просто пойти мимо, но если уважаемой причины нет, то любая нелюдь должна помочь, и ничего не взять взамен. Может так случиться, что завтра уже тебе помогут спастись от облавы. Единственные, на кого закон не распространяется, это вы, наары, и еще эльфы. Вы почти как люди, а эльфы слишком сильны, чтобы светлые с ними цапались. Да и не выходят они почти из своего Леса.
— А в Темной Империи этот закон тоже действует?
— А вот там уже посложнее. В Темной Империи любое разумное существо обязано тебе помочь, но потом ты должен отдариться или отработать помощь. Причем цену за спасение назначает тот, кто помог, а не тот, кому помогли. Исключение составляют аристократы, к коим я теперь отношусь. Но если цена слишком высока, то спасителя могут посадить в темницу, за использование ситуации и рабовладельчество.
— А почему ты аристократка?
— Как много вопросов… Я отвечу тебе завтра, а сейчас спать.
— Змея! — возмущенно воскликнул я. И не стыдно ей мучить меня любопытством!
— Я такая!..
Утром леший вручил нам тугие вещмешки, дал карту, и отправил в леса. Когда затворился проход в дереве, мы достали карту и стали вдумчиво ее изучать, каждый со своей стороны. Шасса посчитала, что так мы быстрее проложим маршрут.
В пятый раз столкнувшись лбами, я не выдержал:
— Дай мне карту, знаток земель! — отобрал и развернул карту, быстро прикинул маршрут и прокомментировал, — Е… Как далеко эта Темная, идрить ее через коромысло, Империя!..
— А что такое? — забеспокоилась шасса, и, отобрав у меня карту, стала тщательно ее изучать. Потом она призадумалась и сказала:
— Норд, мы полные идиоты. Прежде чем прокладывать маршрут, нужно подумать, под каким прикрытием идти по всем этим деревням, селам и пятью городам.
— А что тут думать? — удивился я, — ты накинешь на себя личину лошади, а я одену платок на лицо. И уже на платок и одежду ты будешь накладывать личину.
— А кем ты будешь представляться, ты не подумал? И то, что я еще резерв не восстановила, ты тоже не учел? — ядовито поинтересовалась шасса.
Да, задачка… О, придумал!
— Саишша, а давай пока пойдем лесом, а? И когда ты восстановишь резерв, мы пойдем по дороге, — по моему, идея просто замечательная.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.