Шарлотта Маркхэм и Дом-Сумеречье - [49]

— Ты не отсюда, — тихо проговорила женщина. В другой руке она сжимала искореженный подсвечник; над свечами подрагивали крохотные синие язычки пламени. Я застыла на пороге. После столкновения с неприятной девчонкой меня все еще била дрожь, и все внутри замирало от страха.

Это была ошибка. Я уже подумывала захлопнуть книгу, вернуться в Эвертон, забиться под одеяло, а Уотли пусть себе вытворяет все, что хочет, — но как же Сюзанна, как же семейство Дэрроу? Я вдохнула поглубже — воздух был спертым и затхлым — и вступила в замок.

Синее пламя свечей отражалось в звеньях цепи, что незнакомка удерживала в руке. Цепь не только служила привязью для странной девчонки, которая встретила меня так негостеприимно, но уходила дальше, тянулась во все углы комнаты — к ней были прикованы бессчетные забившиеся в тень создания, все — тощие, изможденные; одни ползали по полу, других кандалы удерживали в стоячем положении вдоль стен.

— Ты не отсюда, и все-таки ты вошла.

— Мне нужно кое-что узнать.

— За вопросы придется заплатить.

— У меня нет денег.

— Я веду дела в иной валюте, — холодно улыбнулась женщина.

— В какой же?

— Ответы за вопросы. Мистер Уотли — не единственный коллекционер в Упокоении.

— Откуда вы…

— От тебя за версту разит Сумеречьем. Сюда. — Женщина спустилась вниз по лестнице и поманила меня в комнату за драной, истрепанной шторой. Связка ключей на ее поясе монотонно звякала при каждом шаге. Я следовала за ней, стараясь держаться подальше от стен, чтобы не задеть остальных детей: те бессильно повисали на своих цепях, глядя в пространство пустыми скважинами глаз, — вот уж воистину жизнь, подобная смерти!

Хозяйка поджидала меня в небольшой гостиной, за столом у окна. В окне обозначился ночной пейзаж: горы, втиснутые в бледную плоть луны. Незнакомка дернула за цепь, обмотанную вокруг ее запястья. Мальчик-слуга с грязными ногтями поставил перед нами два хрустальных кубка и наполнил их багряной жидкостью из пыльного бочонка. В воздухе разлился аромат ежевики и сухих лепестков розы, но попробовать напиток я не рискнула.

— Я дам тебе три ответа, три ответа — и не более.

Я открыла было рот, чтобы возразить, но задержала взгляд на цепи, обмотанной вокруг запястья хозяйки, и спорить передумала. А та сняла с пояса связку ключей, отцепила три из них и выложила перед собой на стол. Мальчик с бочонком по-прежнему стоял перед нами, уставив в окно замочные скважины глаз.

— Твой первый ответ. — Женщина взяла ближайший ключ, весь — потемневшая медь и погнутая бородка, и вставила его в крохотную темную замочную скважину, что заменяла ребенку правый глаз. Я, передернувшись, отвернулась. Металлический стержень провернулся в кости с характерным щелчком. Мальчик заговорил — высоким, андрогинным голоском:

— Хозяина Сумеречья ты остановить не сумеешь, даже и не надейся. Придуманные им игры создаются на протяжении веков и закончатся только тогда, когда будут сыграны до конца. Самое большее, на что ты можешь рассчитывать, — это обернуть результат в свою пользу.

Мальчик договорил. Я обернулась к женщине.

— Но я же не задала вопроса.

— Ты получишь те ответы, в которых нуждаешься, а не те, которые хочешь услышать. Следующий ответ. — Она взяла второй ключ и вставила ребенку в левую глазницу. На сей раз мальчик заговорил пронзительно-дребезжащим голосом старика.

— Мы — те, кто не знает смерти, мы рождены закончиться вместе с миром, но не ранее. Мы ваши боги и ваши чудовища, равнодушные и ненасытные, мы ждем завершения, которое, возможно, никогда не наступит. Упокоение, Упокоение: ткутся во мраке ночные видения. Это — обитель Не Знающих Смерти. Пышны дворцы их и сумрачны залы; ждут они, ждут наступленья финала, ждут окончанья мирской круговерти.

Женщина коснулась шеи мальчика, оттянула замызганный воротничок, плотно прилегавший к цепям, — и у самого основания шеи обнаружилась третья замочная скважина. К ней подошел третий ключ. Мальчик заговорил голосом, более подходящим к его внешности — тонким и тихим, заунывно-напевным.

— Есть только мертвые и проклятые. Помни об этом, когда человек в черном явится за тобою. Он скоро придет, Шарлотта, скоро!

На этом женщина собрала ключи и снова привесила их к металлической связке на поясе.

Мне казалось, меня сейчас стошнит. «Он скоро придет», но мальчик не сказал, когда именно, — и не скажет. Только три ответа, только три. Я глядела прямо перед собой так же немо и отрешенно, как и чумазые дети вокруг, не видя хозяйку замка, — пока она не вложила мне в руки конец холодной металлической цепи, что обвивала шею мальчишки с грязными ногтями.

— Моя плата, — объявила она.

— Я не понимаю.

Не удостоив меня ответом, она вернулась в прихожую, сдергивая со стропил и волоча за собою по полу вопящих детей на цепи, вверх, вверх по лестнице, в потаенные глубины замка, озаренные лишь синим отблеском свечей в подсвечнике.

— Ответы за вопросы. Ты заберешь его с собой — чтобы он смотрел, слушал. И запоминал.

Еще чего не хватало! Я отшвырнула цепь прочь.

— Даже и не подумаю!

Но хозяйка меня даже не услышала. Мир перевернулся сам собою — и я вновь оказалась в своей комнате в Эвертоне. Голова у меня шла кругом. Я кое-как восстановила равновесие — как раз вовремя, чтобы заметить, как конец цепи скользнул за открытую дверь моей спальни: мальчишка с замочными скважинами вместо глаз шмыгнул в коридор. Плотный ковер глушил лязг металла.