Шарлотта Джейн Остин - [35]

! И все-таки, наблюдая за мученическим выражением, появившимся на его лице, Шарлотта не могла отделаться от мысли о том, что оно прекрасно соответствует его самонадеянному поведению!

Мисс Хейвуд не могла позволить себе роскошь рассмеяться, но, должно быть, ее намерение не осталось незамеченным. Она нашла спасение только в том, что, когда на краткий миг в танце они разлучились, она сумела прийти в себя и вернулась к нему, исполненная самого серьезного внимания.

— Примите мои поздравления, сэр, — высказалась она. — Ваше замечательное умение видеть во всем поэзию делает вам честь. А ваши мысли свидетельствуют об эрудиции — но в этом я уже имела возможность убедиться во время нашей последней встречи. Что до нашего наслаждения, которое мы получаем от движения, — вы очень чувствительны. Танец дарует нам такой душевный подъем, что разве можно не думать о нем как о самом совершенстве, и даже о собственной поэзии музыки?

Он широко улыбнулся, окрыленный ее словами, и собрался было продолжать в том же духе. Но Шарлотта сразу же пресекла эту попытку.

— Но, позвольте заметить, я не могу не удивляться вашей трогательной заботе, сэр Эдвард, о собравшихся здесь леди. Охотно аплодируя вашим сантиментам, я все же полагаю, что эти леди вовсе не озабочены мыслями об ожидающем их унынии и печали. Молодые девушки, да чтобы философствовать? Перестаньте, дорогой сэр, вы не можете всерьез говорить об этом. Я сама сомневаюсь в том, что меня очень беспокоит мое будущее.

Но сэра Эдварда не так-то легко было смутить. Его намерение боготворить каждую симпатичную молодую девушку — а нынешним вечером зала, казалась, была полна ими — требовало, чтобы он упорствовал в своих героических размышлениях.

К счастью для нее, к этому времени танец закончился и он вынужден был проводить свою партнершу обратно к ее компании. Пока они направлялись к сестрам Паркер, Шарлотте на мгновение удалось снова бросить взгляд на их неуловимого брата, Сидни. Тот тем временем сумел ускользнуть от обступивших его прелестниц, якобы для того чтобы спасти своего приятеля лорда Коллинсворта от чрезмерного внимания леди Денхэм и увести его, дабы представить своему брату и его пассии.

Но, поймав ее взгляд, он моментально изменил курс, словно бы неожиданный порыв ветра наполнил его паруса. Этим насмешником и зубоскалом мгновенно овладело любопытство, и он совершил поворот оверштаг, подобно каботажному судну, направляющемуся в порт. И тут рядом с собой он обнаружил брата. Что касается лорда Коллинсворта, то бедному малому пришлось ожидать спасения еще некоторое время.

Как обычно, мистер Томас Паркер пребывал в окружении пылких молодых леди и их почетного эскорта в лице миссис Гриффитс. Когда его брат подошел к нему и с любезностями было покончено, Сидни без колебаний приступил к делу. Он должен был посовещаться с братом, расспросить его о загадочной молодой женщине, которую тот привез с собой из глубинки.

— В самом деле, Томас, хотя ты и весьма пространно описал мне несчастный случай, происшедший с тобой на дороге, ты ни словом не обмолвился о семействе, с которым свел там знакомство. Однако, я вижу, что один из его членов сопровождает тебя сегодня вечером. И если ее можно рассматривать как пример безупречности всего семейства, то их должно быть больше — в общем-то, я понимаю, что Хейвудов должно быть намного больше. Так почему же ты не привез их всех с собой сюда, в свою приморскую Олимпию?

— Ага, ты снова взялся за свое, дорогой Сидни, не так ли! Я слышу это в тоне твоего голоса. Это напоминает мне (хотя кто бы сомневался!), что ты снова среди нас и снова готов насмехаться даже над самым респектабельным из семейств. Неужели мне опять придется рассказывать тебе о том гостеприимстве, которое моя дорогая Мэри и я имели счастье встретить в доме Хейвудов в Уиллингдене? Уверяю тебя, вот уже несколько месяцев я только об этом и говорю. Да, они и в самом деле представляют собой большой и процветающий клан, пользующийся заслуженно высоким положением в округе. Хотя, должен признаться, их поместье находится в центре самой глуши — в деревушке, не имеющей даже приличной дороги, по которой можно было бы проехать без риска для жизни. Мой добрый брат, только представь себе положение, в котором мы могли бы оказаться без помощи этого достойного джентльмена и его семейства!

Сидни навострил уши и готов был слушать дальше. Теперь его брат перешел к описанию их доверительного общения, простоты и безыскусности деревенской жизни, той теплоты, с какой члены семейства Хейвудов относились друг к другу, и в особенности той щедрости, с которой в течение целых двух недель принимали в Уиллингдене мистера и миссис Паркер, этих нежданных, вернее незваных, гостей.

— Имей в виду, братец, я пустил в ход все свое обаяние, льстил, уговаривал мистера Хейвуда. Я пытался убедить его в том, что для сохранения здоровья ему необходима смена климата, требовал его проявить характер, — заключил он, — но он не желал меня слушать. Даже сейчас он не вполне осознает все прелести лечения на морском берегу. Боюсь, что есть и другие, кто, подобно мистеру Хейвуду, остается непоколебимым в вопросах улучшения собственного здоровья. Те, кто отказывается понимать всю выгоду подобных новшеств, дарованных нам Господом, — явных свидетельств прогресса. Увы, Сидни, все мои усилия пропали даром.