Шарлотта Джейн Остин - [16]

— Это действительно было бы большой удачей.

— И мисс Эстер тоже должна выйти замуж за какого-нибудь состоятельного джентльмена. Она должна найти богатого мужа. Ах, молодых женщин, у которых нет денег, остается только пожалеть! Но, — сообщила леди Денхэм после короткой паузы, — если мисс Эстер надеется уговорить меня пригласить их в Сандитон-хаус, она вскоре поймет, что ошибается. С прошлого лета кое-что изменилось, понимаете ли. Теперь у меня есть мисс Клара, и в этом все дело.

Она произнесла эти слова таким серьезным тоном, что Шарлотта сразу же поняла, что девушке удалось покорить сердце старой дамы, и приготовилась к более подробным замечаниям, но услышала только:

— Я не намерена превращать свой дом в гостиницу. Я не допущу, чтобы обе мои служанки целое утро занимались только тем, что убирали наши спальни. Им и так приходится каждый день приводить в порядок комнату мисс Клары и мою собственную. Если у них будет больше работы, они потребуют повышения жалованья.

Шарлотта не была готова к возражениям такого рода и обнаружила, что не может даже выразить сочувствие, что она вообще ничего не способна сказать. А леди Денхэм с непонятным ликованием добавила:

— И, кроме того, моя дорогая, не стану же я наводнять свой дом гостями, нанося убыток Сандитону? Если людям хочется пожить у моря, почему бы им не снять жилье? Здесь полно свободных домов, на одной только Террасе их целых три: в эту самую минуту на нас смотрят не меньше трех объявлений о сдаче внаем — домов номер три, четыре и восемь. Номер восемь, дом на углу, может быть, для них великоват, но остальные два — приятные и уютные маленькие домики, вполне подходящие для молодого джентльмена и его сестры. Поэтому, моя дорогая, когда в следующий раз мисс Эстер начнет говорить о сырости, которая царит в Денхэм-парке, и о том, как полезны ей морские ванны, я посоветую им приехать сюда и снять один из этих домиков на пару недель. Разве вам не кажется, что это будет только справедливо? Своя рубашка ближе к телу, знаете ли.

Шарлотта испытывала одновременно изумление и негодование, но все-таки негодование взяло верх. Она напустила на лицо непроницаемое выражение и хранила приличествующее случаю молчание. Терпение ее было отнюдь не безграничным, но, не желая слушать дальше, и сознавая, что леди Денхэм продолжает разглагольствовать в том же духе, она позволила своим мыслям оформиться в следующую медитацию: «Она очень зла. Я не ожидала такого. Мистер Паркер отзывался о ней слишком мягко. Очевидно, на его суждение нельзя полагаться. Его подвела его же доброта. Он слишком добросердечен, чтобы глубоко вникнуть в природу вещей. Я должна составить собственное мнение. И сама их связь сыграла с ним злую шутку. Он убедил ее пуститься в некую спекуляцию, и, поскольку здесь у них одна цель, он считает, что и в других вопросах она думает так же, как и он. Я не вижу в ней ничего достойного. Бедная мисс Бреретон! Леди Денхэм заставляет всех вокруг вести себя низко и недостойно. Этот бедняга сэр Эдвард и его сестра, не знаю, насколько им было отведено природой быть респектабельными, но своим подобострастием перед ней они тоже ведут себя недостойно. И я тоже веду себя недостойно, оказывая ей внимание, при этом делаю вид, что соглашаюсь с ней. Вот так оно и бывает, когда богатые люди оказываются на поверку жалкими и убогими».

Глава восьмая

Две женщины продолжали идти рядом, пока к ним не присоединились остальные, высыпавшие из библиотеки, вслед за ними выскочил молодой Уитби с пятью томами под мышкой, которые он поволок к экипажу сэра Эдварда. Сам же сэр Эдвард, приблизившись к Шарлотте, изрек:

— Можете догадаться, чем мы занимались. Моей сестре понадобился совет при выборе некоторых книг. У нас в избытке свободного времени, поэтому мы много читаем. Хотя сам я с разбором подхожу к выбору романов. Я с величайшим презрением отношусь к той макулатуре, которой забито большинство общественных библиотек. Вы никогда не услышите, чтобы я рекомендовал кому-то эти пустые и несерьезные разглагольствования, не дающие никакой целостной картины, или же пресное изложение обыденности, из которого нельзя извлечь никаких полезных выводов. Мы напрасно помещаем эти сочинения в литературный перегонный куб: полученный дистиллят окажется совершенно бесполезным для науки. Я уверен, что вы понимаете меня?

— Я в этом не совсем убеждена. Но если вы бы взяли на себя труд описать мне те романы, которые вы одобряете, осмелюсь заметить, я получила бы более полное представление.

— Охотно, мой дорогой интервьюер. В романах, которые я одобряю, описывается природа человека в возвышенных и духовных терминах; в них герои испытывают сильные чувства и переживания; показано зарождение сильного чувства — от первого неясного влечения до такого взрыва чувств, что энергия разума оказывается свергнутой с пьедестала; в этих романах мы видим, как сильная искра нежного очарования женщины настолько воспламеняет душу мужчины, что заставляет его — хотя и с риском некоторого отклонения от линии примитивных обязательств — стремиться заполучить ее, овладеть ею любой ценой, невзирая ни на что. Вот такие работы я прочитываю с восхищением, — продолжал объяснять Шарлотте сэр Эдвард. — Они предлагают нам замечательное изложение высоких концепций, широких взглядов, описания безграничного рвения, неукротимой решительности. И даже когда ход событий приводит к краху возвышенных начинаний главного героя, он заставляет нас испытывать к нему самые искренние чувства; сердца наши замирают. С психологической точки зрения, было бы неверно утверждать, что нас не захватывает его блестящая карьера, а привлекают пресные и в чем-то даже отвратительные добродетели его оппонента. Я бы сказал, наше восхищение героем носит бескорыстный характер. Вот такие романы расширяют примитивные возможности души, они не оскорбляют чувств и не искажают характера серьезного героя, с которым достойно познакомиться поближе.