Шарлотт-стрит - [2]

Ваш вопрос, безусловно, вполне правомерен, однако я не могу подтвердить высказанное таким образом предположение. Я другой Джейсон Пристли. Я Джейсон Пристли тридцати двух лет от роду, проживающий на Каледониан-роуд над магазином видеоигр между польским новостным агентством и заведением, имеющим среди многих репутацию борделя, хотя таковое им не является. Я тот Джейсон Пристли, который, после того как его бросила девушка, уволился с работы в проблемной школе в северном Лондоне, чтобы осуществить свою мечту и стать журналистом. И вот теперь я в одиночестве брожу по дешевым ресторанам и посещаю демонстрационные показы плохих фильмов, чтобы писать о них отзывы для газетенок, бесплатно раздаваемых в метро, тех, что все берут, но никто не читает.

Вот такой Джейсон Пристли.

А еще у этого Джейсона Пристли есть проблема.

Понимаете, прямо передо мной — прямо здесь, на этом столе, — лежит маленькая пластиковая коробочка. И эта вещица может изменить мою жизнь. Или по крайней мере сделать ее немного другой.

И сейчас я как раз ощущаю потребность в изменениях.

Я не знаю, что в этой маленькой коробочке, и даже не уверен, узнаю ли когда-нибудь это. Вот в чем проблема. Я мог бы открыть ее и изучить ее содержимое, раз и навсегда выяснив, есть ли в ней какая-нибудь… надежда.

Но если я так и поступлю и окажется, что это действительно вместилище надежды, но не более того? Всего лишь немного надежды. И что, если эта надежда пойдет прахом?

Есть в надежде кое-что вызывающее во мне ненависть, я бы даже сказал — презрение, причем никто не желает признавать, что неожиданно вспыхнувшая надежда способна так же неожиданно ввергнуть человека в совершенно безнадежное состояние.

Тем не менее эта надежда уже зародилась во мне. Каким-то образом она проникла в мою душу, несмотря на то что я ее не звал и не ждал ее прихода. Она здесь, но что ее питает? Ничто, кроме ее взгляда и мимолетного ощущения… чего-то особенного.

Я стоял на углу Шарлотт-стрит, когда это произошло. Было около шести, когда я увидел ее. Вы, как и я, конечно, знаете, что никакая история без девушки не обходится, она просто должна была появиться, куда же без нее. Так вот, девушка сражалась с дверью черного лондонского такси и кучей ручной клади. На ней были синее пальто и модные туфли, а в руках она держала какие-то коробки и пакеты. Как мне показалось, из одного из них, на нем была эмблема сети магазинов «Хэбитет», выглядывал кактус. Я хотел было пройти мимо — собственно, так все обычно и поступают в Лондоне. И я почти прошел… Но в этот момент она чуть не уронила кактус. Все остальные пакеты и коробки тоже были готовы рассыпаться, а потому она наклонилась, чтобы удержать их, и в этот момент сделалась такой милой, маленькой и беззащитной. Правда, тут же она произнесла несколько слов, кои я не рискнул бы здесь воспроизводить, на случай если эту книгу вознамерится прочитать ваша бабушка.

Я подавил улыбку и взглянул на таксиста, но тот слушал спортивную передачу по радио, курил и явно не собирался ничего предпринимать. И я — сам не знаю почему, это в Лондоне-то — спросил, могу ли я ей чем-то помочь.

Она улыбнулась мне. Это была действительно обворожительная улыбка. Неожиданно я ощутил себя необыкновенно мужественным и уверенным в себе, как мастер, уяснивший наконец, какой именно гвоздь нужно купить, и вот я держу ее пакеты и коробки, и она забрасывает в такси новые, возникающие, кажется, из ниоткуда, приговаривая при этом:

— Спасибо, это так мило с вашей стороны.

Этот момент. Взгляд, мимолетное ощущение чего-то особенного… Ну того, о чем я говорил раньше. Мне показалось, будто это начало. Но таксист нетерпеливо ерзал на своем месте, вечер был прохладным, а истинно английское воспитание, думаю, помешало нам сказать что-нибудь еще. Так что она всего лишь повторила:

— Спасибо, — и улыбнулась.

Она закрыла дверь, а я провожал такси взглядом, пока оно не растворилось в городской суете, волоча за собой на буксире мою надежду.

И тут, когда мне показалось, что все закончилось, я опустил глаза.

Кое-что осталось у меня в руках.

Маленькая пластмассовая коробочка.

Я прочитал надпись на ней: «Одноразовая камера — 35 мм».

Я хотел закричать вслед такси, поднять камеру в воздух, чтобы она обратила внимание на пропажу. За секунду в моей голове пронеслась вереница мыслей: может быть, она вернется, я предложу ей кофе, а потом, когда она скажет, что на самом деле ей сейчас не помешал бы хороший бокал вина, я соглашусь, мы возьмем целую бутылку, так как это более разумно с экономической точки зрения, потом мы решим, что нам не стоило пить на голодный желудок, ну а уже после всего этого мы оба бросим свою работу, купим катер и заведем маленькую ферму.

Но ничего не произошло.

Не было ни визга тормозов, ни скрипа шин по асфальту, ни огней дающего задний ход такси и тем более ни бегущей улыбающейся девушки в синем пальто и модных туфлях.

Такси остановилось, но из него выбрался и направился к банкомату какой-то толстяк.

Теперь понимаете, что я имел в виду, когда говорил о надежде?

— Итак, прежде чем продолжить, — произнес Дэв, держа в руках картридж и очень осторожно постукивая по нему пальцем, — давай поговорим о названии. «Оборотень», по-моему, вполне подходит.