Шариковы дети - [10]

– Орудие убийства нашли?

– Нет. Искали во дворах, мусорных контейнерах, в парке напротив здания. Кабинет опечатан, но работу администрации мы, как вы понимаете, остановить не можем.

– Что с отпечатками?

– Тоже глухо. Уборщики наводят порядок после рабочего дня, а не утром. Кабинет убирали в пятницу вечером. В понедельник, то есть вчера, секретарша обнаружила тело. Убийца выключил свет и плотно прикрыл дверь. Отпечатки только Селивёрстова и Козленковой. – увидев вопросительный взгляд следователя, Лопатин пояснил, – Козленкова Светлана секретарша мэра.

– А почему нет камер возле запасного выхода и в холле возле кабинета? Как мог Селивёрстов пройти незамеченным? Потом к нему кто-то поднялся?

– Так распорядился сам глава. Он не хотел сам попадать без конца в поле зрения. Наблюдение для того, чтобы не проникли сомнительные личности или террористы. Через запасную дверь могли проникнуть только свои, там замок кодовый. Код менялся раз в месяц. Этим занималась служба безопасности.

– Служба безопасности относится к вашему ведомству?

– Нет. В администрации числится несколько человек. Они отслеживают интернет, прессу, телевидение, неблагонадёжные личности, курируют видеонаблюдение. Руководит бывший КГБшник в отставке Хромов Сергей.

– Мне нужна встреча с ним.

– Сделаем! – коротко ответил Лопатин.

– Кто сказал жене?

– Семизоров Пётр Николаевич заместитель по социальным вопросам.

– Её кто-нибудь допрашивал?

– Говорю же, ждали вас. Она убита горем, рыдает.

– Понятно, – Амиров поднялся. – Хочу сегодня встретиться с вдовой. Мне нужен помощник, который хорошо знает город, людей.

– Предусмотрел уже. Капитан Пантелеев дожидается в приёмной, – начальник городского Управления полиции тоже поднялся и протянул листок. – Вот здесь распечатка звонков Селивёрстова в день убийства, все местные номера. Мэр разговаривал только с женой и водителем. А мне звоните в любое время дня и ночи.

– Информация проникла в местные СМИ?

– Ни в коем случае, и будем держать столько, сколько понадобится. В народе могут начаться пересуды и толки. Невозможно скрыть такую новость, но в официальных средствах, как говорится, без комментариев.

– И вы надеетесь, что они удержатся?

– Куда денутся, они все муниципальные, включая радио, телевидение и местную газету. Глава города их вот где держал, – Лопатин показал красный кулак. – Я думаю, прячь, не прячь, а необходимо озвучить факт убийства, пока сплетники не придумали свои подробности. Сделаем главу города героем, борцом с преступностью и коррупцией, который не жалея жизни вёл Серов к высотам процветания.

– Кстати, – следователь уже возле двери повернулся, – а у вас имелся код доступа к задней двери?

– Даже не стремился получить! Мы с мэром ладили, но водку вместе не пили.

– А с кем Селивёрстов пил водку? – Амиров сощурился.

– Это вам расскажут его приближённые. На мой взгляд, если он и выпивал или даже напивался, то вёл себя, как автономная субмарина.

– Как это?

– Затаривался до горла и опускался на дно. На такой стрессовой должности без расслабления нельзя. А с подчинёнными пить себе дороже, брякнешь что-нибудь по- пьянке, вот на тебя уже и компромат!

«Факт – по себе судит, – хмыкнул мысленно следователь, закрывая двери. – Сразу видно, толк в расслаблении знает».

При виде Амирова, молодой мужчина подскочил и вытянулся по стойке смирно. Фарид Махмудович критически посмотрел на фигуру, которая уже обрела пивной животик.

– Пантелеев?

– Так точно!

– Амиров Фарид Махмудович. Областная прокуратура. Поехали! – следователь протянул ключи от машины.

Дом уже покойного мэра находился за городом в коттеджном посёлке, который расположился близ деревни. Здание, окружённое высоким забором и соснами, находилось вне поля зрения любопытных. Ворота распахнул охранник и, увидев корочки, без слов, пропустил Амирова во двор. Константин Пантелеев остался в автомобиле. Следователь привык доверять лишь близким и проверенным, а этого, с пивным животиком, кто знает? Неизвестно, на какие откровения решится вдова. А вдова, похоже, вообще никого не желала запускать в семейную, личную жизнь. Помимо Раисы в доме шуршали какие-то личности то ли родственники, то ли подруги, то ли прислуга. Представившись, Фарид Махмудович предложил хозяйке дома поговорить где-нибудь наедине, надеясь, что та решится на признания, но ошибся. Высокая, статная женщина уже обрядилась во всё чёрное, покрыла голову тёмным шарфом и всё время комкала носовой платок, промокая красные, воспалённые глаза.

– Извините, что приходится тревожить вас в такое время. Мы можем поговорить наедине?

– Ничего. Я понимаю. Пройдёмте в кабинет мужа.

Они прошли в огромную комнату с письменным столом, тренажёрами и панорамным окном, открывающим вид на лес и реку.

– Красиво у вас, – не удержался следователь и присел на предложенный стул. – Раиса Михайловна вы должны вспомнить последние дни мужа. Может, кто-то звонил, угрожал или ещё какие-то мелочи, которые выбили из колеи, бросились в глаза.

Селивёрстова осталась стоять у окна. Она тревожно вглядывалась вдаль, лихорадочно размышляя, до какой степени должна быть откровенна. Женщина решительно повернулась и села в кресло напротив.