Шарик в кубике - [55]

Следующее тело лежало в двух метрах от первого. Пайк пошел по ленте, время от времени сотрясаемый толчками. Метров через двадцать он был вынужден остановиться, поскольку здесь опять начинались владения искусственных лап. Самая последняя с помощью длинной иглы вводила в шеи “пациентов” какое-то вещество, после чего глаза жертв закрывались. На всякий случай путешественник вскарабкался на последнюю полку пустого стеллажа и пошел поверху, надеясь, что не станет объектом интереса какого-нибудь излишне ретивого манипулятора.

Пайк стал серьезно подозревать, что если пресловутый Мастер и существует, то находится он где-то в другом месте.

— Эй, кто там? — услышал он голос.

Странник посмотрел вниз и вздрогнул. С конвейера на него смотрел Блох собственной персоной, правда, с заметно более худым телом. Но голова явно принадлежала бывшему "брату".

— Смотри-ка, человек!

— Ты Мастер?

— Помоги мне подняться, друг!

Лежавшие на ленте люди, мужчины и женщины, косили глазами в сторону Пайка, не в силах повернуть голову, и короткими репликами выражали самые разнообразные чувства, охватившие их — от изумления до испуга. Заговорили все одновременно: и те, кто мог видеть путешественника, и те, кто догадался о том, что случилось нечто необыкновенное. Поднялся такой гвалт, что Пайк готов был заткнуть себе уши.

— Молчать! — рявкнул он. — Кто скажет хоть слово, доложу Мастеру, и он вас на куски разорвет.

Воцарилась первозданная тишина. Странник спустился вниз и подошел к Блоху, внимательно наблюдая за манипуляторами, но в этом месте они вели себя индифферентно и не пытались никого расчленить. Бывший санитар настороженно следил за ним взглядом.

Пайк склонился над бывшим санитаром.

— Немного дальше по конвейеру, — тихо, так, чтобы никто не смог подслушать, сказал он, — железная рука втыкает в шею иглу, и человек теряет сознание. Я думаю, что он теряет при этом и память о своей прежней жизни.

Если бы Блох мог двигать хоть единой мышцей своего нового тела, его лицо наверняка исказилось бы от ужаса, настолько дикое выражение приобрели его темные, выпуклые глаза. Странно еще, что он, как и другие пациенты, мог говорить. Не хотел бы Пайк оказаться на месте этих несчастных, обреченных на полную утрату памяти, и "брату" это тоже явно было не по вкусу.

— Я могу стащить тебя с конвейера, — задумчиво сказал путешественник. Он ощущал за собой некоторую вину за теперешнее положение Блоха.

— Ну так сделай же это.

— Сначала ответь на мой вопрос. Позавчера некто Парамон — ты должен знать его — оторвал у меня руку, когда ваш сумасшедший врач поставил мне свой дурацкий диагноз. Так вот, я ищу ее…

— Это просто, — обрадовался "брат". — В тот день партия была маленькой, мы забросили ее на склад незадолго до прихода контейнера.

— Как мне найти свою руку?

— Пройди рядом с человеком, очень близко от него. Если ему прицепили твою конечность, она должна шевельнуться, потому что притягивается к твоему телу… Я ответил тебе, теперь ты сними меня с ленты.

Пайк подхватил Блоха под мышки и перетащил на нижнюю полку стеллажа — манипулятор с иглой был уже совсем близко. Перебраться с ношей на противоположный конец транспортера он не рискнул: могли ожить другие металлические "змеи", которые живо разделают их целые туши на части. Пришлось метров десять волочить бесчувственное тело за ногу. Если остальные пациенты и заметили его перемещения с Блохом, то ничего не сказали, опасаясь возмездия.

Наконец ужасный иглоукалыватель остался позади, и Пайк со спокойной совестью свалил бывшего санитара обратно на конвейер и уложил в точно такую же позу, как и до перемещения.

— Дальше поедешь сам, — заявил он, переводя дыхание. — Прощай и будь человеком, а не психом.

— Спасибо, брат, — прочувствованно ответил Блох, — клянусь, я начну новую жизнь. Никогда не думал, что это так неприятно, когда у тебя что-нибудь отрывают.

Странник быстро пошел вдоль ленты, ненадолго задерживаясь возле каждого тела и для верности наклоняясь над ним.

Рука предпоследнего, лежавшего всего в трех метрах от горловины узкой трубы, что вела куда-то в клинику, слегка пошевелилась, стоило ему приблизиться. Пайк содрогнулся от мысли, что ему пришлось бы проезжать через тесное отверстие, не найди он свою собственность на фабрике. Мастер знает, куда поместили бы новичка и как бы Пайк нашел его в огромном здании больницы! Скорее всего, путник вновь стал бы пациентом и вполне мог бы лишиться не только жалкой руки, но и всего остального.

Он осторожно приподнял свою, приделанную к другому руку и ощутил сильное притяжение. Родная конечность потянулась к нему, но наткнулась на чужую, разом как будто онемевшую. Он увидел знакомые мозоли, нажитые им на постройке плота в средней юре, и капельки соленой влаги против его воли выступили у него на глазах.

Впрочем, следовало поторопиться с обменом, пока не ожил какой-нибудь замаскированный механизм, который увидит его и разорвет на части.

Холодное пламя, испепелившее Пайка, на этот раз было зеленым, как будто насыщенным ионами никеля.

Снежная равнина и подводное течение

1

"Холодно", — это единственное слово оказалось первой содержательной мыслью Пайка, когда он очнулся на стылом дощатом полу. Из его щелей вылетали морозные струйки воздуха, и без малейшей задержки они проникали сквозь дыры в зеленой майке. Мышцы закоченели, но он напрягся и заставил себя вскочить на ноги и попрыгать, чтобы согреться, а заодно выяснить, куда его занесло на этот раз.