Шантажисты - [42]

Я поморщился, пригубил из своего бокала и бросил взгляд на Хэриет, чтобы проверить, не замучил ли я ее своим рассказом. Кажется, нет. Глаза ее блестели. По сути дела она была кровожадной дрянью и все же неплохо воспринималась на фоне модной нынче пустой и механической гуманности.

- Продолжай, Мэтт, - сказала она.

- И они явились. Обычная орущая, напившаяся пива толпа. Стали требовать, чтобы я открыл дверь. Я отвечал, что не звал их, а если им не терпится войти, они знают, что делать. Они воспользовались моим указанием. Первым вломился в комнату здоровяк, который убеждал меня, что я должен постоять за честь школы в баскетбольной команде. Он чувствовал себя очень смелым. Предложил мне не валять дурака, потому как я все равно не воспользуюсь этим ножом, так что лучше срезу отложить его в сторону. Я отвечал, что если он протянет ко мне руку, я ее отрежу. Он протянул руку, и я выполнил свое обещание. Правда, не до конца. Руку ему пришили. Тем не менее, первой реакцией стал целый хор изумленных криков. Зрелище весьма впечатляющее. Я сказал остальным, что при желании они могут получить то же самое. Желающих не нашлось.

Я посмотрел на Хазелтайна. Он отреагировал в точности так, как я предполагал.

- Господи, Хелм, эти ребята просто хотели немного позабавиться...

- Разумеется, - сказал я. - Вот пусть бы себе шли и забавлялись там, где их ждут, а не в моей комнате и за мой счет. О чем я совершенно ясно предупредил их с самого начала. Они предпочли не обращать внимания на предупреждение. И тем самым в моем понимании открыли охотничий сезон. Я считал... и по-прежнему считаю, что любой, кто силой врывается ко мне в дом, мой, если я сумею с ним совладать. Любой, кто без разрешения прикасается ко мне, начинает честную законную игру. Человек, который открыл дверь насилию, не вправе ожидать, что все пойдет именно так, как он рассчитал. Что касается меня, человек может вести себя вежливо и цивилизованно или же получить джунгли по полной программе...

- Что было потом? - заинтересованно спросила Хэриет. - Что они с тобой сделали? Я имею в виду руководство школы.

Я улыбнулся.

- Странно, что ты задала такой вопрос. Почему ты считаешь, что они должны были что-то со мной сделать? Ведь именно я стал жертвой неспровоцированного нападения. Так что именно меня следует считать пострадавшим. Я, как добросовестный ученик, сижу у себя в комнате, прилежно занимаюсь, когда ко мне врывается целая толпа здоровенных лбов. Я просто постоял за себя... Отважный поступок, достойный всяческого поощрения. Разве не так?

- Проклятие, ты не должен был использовать нож! - возмутился Хазелтайн.

- Именно нож мне и следовало использовать. Или пистолет, - спокойно возразил я. - Или по-твоему мне следовало разделаться с дюжиной здоровенных парней голыми руками? В супермены я не гожусь. Чтобы остановить их и при этом никого не убить, необходимо было сделать нечто решительное, кровавое и радикальное, дабы продемонстрировать, что настроен я серьезно. Я выбрал наименее радикальное решение... Из школы меня, естественно, выгнали. Якобы за хранение в комнате оружия. Сломанный стул доказал, что они ворвались силой, и спас меня от уголовной ответственности. Всех же остальных участников драмы просто мягко пожурили. И вот тут-то, амиго, - проговорил я, глядя на Хазелтайна, - я понял, что несколько расхожусь во взглядах с остальными обитателями этого мира. Мира, в котором людям позволяется швырнуть тебя в лужу, когда они того пожелают. И я решил, что как только окончу свое образование где-нибудь в другом месте, мне нужно будет хорошенько оглядеться - возможно, удастся найти тех, кто разделяет мои взгляды. Спустя какое-то время я их нашел. Или они меня нашли.

Последовала короткая пауза. Я заметил, что Хазелтайн готов завязать серьезный спор на эту тему. Не вызывало сомнений, чью сторону принял бы он в этой старой истории. Я почувствовал, как меня охватывает знакомое чувство ярости - оно возвращается каждый раз, когда мне встречается человек из породы парней, которые той ночью ворвались ко мне в комнату. Люди эти спокойно идут по головам и обязательно возгораются праведным гневом, когда натыкаются на человека, предпочитающего умереть или убить, но не мириться с их наглостью.

- Да, чуть было не забыл, - добавил я, когда он уже собрался заговорить. - У этой истории есть нечто вроде эпилога, который, возможно, заинтересует тебя, Билл. Три года спустя я узнал из газет, что в этой школе разразился крупный скандал. Видишь ли, еще одна группа заносчивых "стариков" решила проучить очередного молокососа, который им чем-то не угодил. Но, как выяснилось, в этой луже торчала старая ржавая труба, которую никто раньше не замечал. Бедняга упал прямо на нее. Когда я слышал о нем в последний раз, он был еще жив, если это можно назвать жизнью. Он мог моргать глазами: один раз - нет, два раза - да, или наоборот. Каждый раз, когда я думаю о нем, я с большой теплотой вспоминаю свой старый охотничий нож. Если бы не эти шесть дюймов холодной острой стали, на месте того парня мог бы оказаться я.

Хазелтайн облизал губы и молчал. Положение спасла Хэриет: