Шанталь. Против течения - [10]

О происхождении его семьи ходило немало толков, и придворные, не питавшие к д’Акену нежных чувств, с особым удовольствием подчеркивали низость его происхождения. Было известно, что дед его был раввином в местечке, именуемом Карпантра, и звался Мардохеем. Однако этот раввин проявил невероятную дальновидность, внезапно почувствовав непреодолимую тягу к христианской религии. Презираемый и гонимый собратьями по вере, он был вынужден бежать из родного города и нашел убежище в Неаполитанском королевстве – в Аквино, где окончательно отрекся от веры предков и был крещен по всем законам католической церкви. По возвращении во Францию он стал называть себя д’Акеном, что в дословном переводе означало «из Аквино», дабы подчеркнуть, что заново родился в христианской вере.

Бывший раввин поселился в Париже, где его глубокие познания в иврите привлекли внимание Людовика XIII, повелевшего сделать его профессором в Коллеж де Франс – знаменитом учебном заведении, основанном ещё в 1530 году королём Франциском I. Восхождение на Олимп продолжил сын д’Акена, а затем и внук, сумевший добиться невероятного положения при Людовике XIV. Дослужившись до должности личного лейб-медика, д’Акен-младший стал одним из самых влиятельных лиц при дворе.

Час назад призвав медика к себе, Луи подробнейшим образом проинструктировал его о том деликатном деле, в котором тому придётся сыграть немаловажную роль.

Стоя в изножье моей кровати, исполненный важности эскулап дожидался моего покорного согласия на все его дальнейшие действия зря, так как покорность никоим образом не была мне присуща. Так и не дождавшись ответа, медик сделал пару шагов вперёд:

– Ваше высо…

– Ни шагу более, месье! – я старалась изо всех сил, чтобы голос не дрожал. – Передайте королю, что я чувствую себя гораздо лучше, и единственное, что мне сейчас необходимо, это просто хорошенько отдохнуть.

– Мне радостно слышать об этом, ваше высочество, но боюсь, что этот ответ не удовлетворит его величество, велевшего мне наивнимательнейшим образом осмотреть вас и пустить немного крови для улучшения цвета лица, – врач был настроен крайне решительно. Приблизившись ко мне почти вплотную и схватившись за одеяло, в которое я завернулась по самую шею, он со словами: «Позвольте!» – попытался его откинуть.

– Не позволю! – вцепившись в несчастный кусок ткани, я подтянула его ещё выше, к самому подбородку. – Немедленно покиньте мои комнаты!

– Это приказ короля, – последователь Гиппократа не собирался сдаваться, – даже её величество королева, храни её Господь, не смеет его ослушаться.

– Вот и отправляйтесь к королеве, а меня оставьте в покое, – я с такой силой дёрнула одеяло на себя, что несчастный д’Акен не удержался на ногах и полетел на пол.

В другое время меня наверняка рассмешил бы вид лежащего на ковре человечка, смешно дрыгающего в воздухе ногами, обутыми в чулки и туфли с огромными бантами вместо пряжек, но, к сожалению, дело стало заходить слишком далеко. Неловко перевернувшись и встав на колени, с побагровевшим лицом и в съехавшем набекрень парике, лейб-медик Луи XIV двинулся на меня.

Настало время и мне принять более решительные меры. Вскочив на постели, я выставила руки вперёд:

– Послушайте, месье, давайте договоримся. Вы немедленно оставляете меня в покое и передаёте королю, что мне необходимы покой и сон, или я буду вынуждена во всеуслышание заявить, что вы пытались меня убить.

– Убить?! Помилуйте, в мои обязанности входит спасать жизни, а не лишать их! – он даже фыркнул от возмущения.

– Ну, это с какой стороны посмотреть, – хмыкнула я, глядя, как самоуверенное выражение покидает его лицо, уступая место растерянности. – Всем известно, месье д’Акен, что свою должность вы получили благодаря протекции мадам де Монтеспан, а ни для кого не секрет, как ваша покровительница расправляется со своими соперницами. Могу поклясться, что не я одна заметила убийственные взгляды, бросаемые ею в мою сторону, особенно когда стало известно, что именно моё общество король предпочёл всем остальным.

Бедняга д’Акен! Смертельная бледность, разлившаяся по его лицу, яснее всяких слов показала, насколько сильно он испугался. Позиции его покровительницы слабели с каждым днём, тогда как связи её соперницы, мадам де Ментенон, напротив, укреплялись. Её протеже Фагон и так вовсю наступал ему на пятки, претендуя на должность главного личного лейб-медика. Случись что, голова д’Акена полетит первой…

Всё ещё стоя на постели с вытянутыми руками, я остолбенела, когда, едва поднявшись с четверенек, врач вновь рухнул на колени. Заламывая руки, он неожиданно высоким голосом заверещал:

– Умоляю, не губите меня, ваше высочество! Клянусь, что всего лишь выполнял распоряжение короля!

– Что здесь происходит? – грозный окрик заставил меня вздрогнуть и перевести взгляд на дверь. – Шанталь, потрудись объяснить, что делает этот старый таракан на полу твоих апартаментов? Надеюсь, он не просит твоей руки?

На пороге, горя праведным гневом, стояла моя бабушка.

Глава 20

Родная моя! Как же я рада была её видеть, хотя не могу не признать, что ещё большую радость мне доставил совершенно стушевавшийся д’Акен. Что-что, а связываться с чрезвычайно острой на язык герцогиней д’Одемар не решался никто, даже король.