Шанс? Жизнь взаймы - [52]

— Я знаю, я это всегда знала. Еще когда мы малыми стадо пасли, ты смотрел на меня на пастбище, а я знала и Богу молилась, что придет день, ты станешь казаком и возьмешь меня в жены.

Она обвила руками мою шею, поцеловала в губы и убежала в дом. Земля поплыла под ногами, и волна радости захлестнула с головой, останавливая сердце и дыхание. Богдан радовался, я безуспешно пытался вдохнуть, пока мы оба не потеряли сознание.

Когда мы пришли в себя, лежа на снегу под забором, Богдан продолжал радоваться, но не так бурно, уже давая возможность контролировать мысли и чувства, барьеры между нашими сознаниями были частично восстановлены, и пока малыш витал в облаках, переживая снова и снова свой первый поцелуй, я пошел искать болиголов, может удастся добыть из под снега пару листков, сегодня точно не помешает.

Шел домой, стараясь забыть это непередаваемое словами ощущение, когда кажется, что нектар всех весенних цветов коснулся твоих губ и много мыслей крутилось в моей голове. Вопрос подлец ли я, или совсем даже наоборот, отложил в сторону как не решаемый. С одной стороны, все счастливы, Мария, Богдан и мне перепал кусочек украденного счастья. Или подаренного? А может просчитанного? Для меня это был брак по расчету. Бывает ли счастье по расчету? Но, с другой стороны, все, что было сказано это не мое, ничего я к ней не чувствовал. Зато Богдан ее любит, просто сказать не может, может, все что сказано, это озвученные мной его чувства, волны его эмоций, переведенные в понятные человеческому слуху слова. Так что оценить себя, в этом эпизоде, не получалось. Фактов, чтоб дать однозначный ответ, было мало. Вот когда жизнь добавит, тогда вернемся к этому непростому, но бесполезному вопросу.

Вопрос как жить дальше, тоже не стоял. Предо мной стояла цель, цель почти не выполнимая, требующая полного самопожертвования, и всей жизни, жизни которую мне дали взаймы. Поэтому ней так легко было жертвовать. Чужое, не свое…

И жизнями тех, кто пойдет за мной, я тоже пожертвую не задумываясь, вернее, они сами это сделают. Известному индусскому поэту и мыслителю приписывают слова "Самая великая идея, не стоит пролитой слезы ребенка", помню в молодости, мне эта фраза очень нравилась. А когда стал старше, мне в голову пришел простой вопрос. А чего она тогда стоит? Назови цену, дружок. А если идея, в твоем понимании, ни хрена не стоит, так это касается и твоей идеи.

Так всегда с красивыми словами. Присмотришься незамыленым оком, одна туфта. А жизнь, она другая, она часто пахнет и потом, и кровью, и дерьмом. Да, этим тоже пахнет, несмотря на освежители воздуха. И ответ на вопрос, оправдывает ли цель средства, дан давно. И возникает этот вопрос только тогда, когда цель не достигнута, а значит, средства ее достижения были выбраны неправильно.

Все эти мысли, промелькнули и ушли. Но был еще один, самый дурацкий вопрос, который не давал мне покоя. Он возникал снова и снова, заставляя вспоминать нюансы и детали.

Может быть, этим вечером я увидел причину всему, что со мной происходит? Может быть, любовь этой девочки притащила мою душу в его тело, а ее детская мечта так завертела потоки причин и следствий, что после всей кутерьмы и крови, этим вечером, Богдан пришел к ее калитке и спросил, "Мария, ты замуж за меня выйдешь?"

Тогда получается, все мои великие идеи и планы, они тут просто в нагрузку. Побочное явление, в исполнении этой детской девичьей мечты о царевиче лягушонке, за которую судьбе заплачено самой дорогой ценой — слезой ребенка.

***

Утром собрал первую бригаду лесорубов, еще когда договаривался за бражку, у всех гречкосеев спрашивал, кто пару монет заработать хочет. Собрал две бригады по четыре человека и сейчас, по льду замерзшей реки, первая четверка ехала одним возом, на котором лежали необходимые инструменты и шатер, а я показывал им дорогу на своей кобыле. Езды было не больше чем на час, единственное, это боялся пропустить нужную излучину, больно много ручьев впадало в нашу речку. Но, Бог миловал, попали с первого раза. Привел я их на то место, где летом планировал соорудить первое водяное колесо и поставить лесопилку. Определив места, где складировать бревна, а где ветки и сухостой для дальнейшего отжига в уголь, разбили шатер и принялись осматривать лес. Еще вчера вечером, думая о сегодняшней работе, понял, что пора заняться метрологией. Поэтому с утра, выбрав пару палок, начал осуществлять революцию в измерительном деле.

Зная, что от кончиков пальцев вытянутой в сторону руки, до противоположного плеча, приблизительно метр, сделал первый в своей жизни эталон, отрезав нужный кусок из ровного куска орешника. Тонкую бечевку такой же длины сложил вдесятеро, и нанес на эталон девять отметок. Оставив дальнейшую работу с эталоном на потом, сделал несколько копий. Прикинув полную длину привезенных лучковых пил для будущей пилорамы с помощью нового измерительного инструмента, получилось около метра сорок. Собственно рабочая часть была около метра длиной, и по двадцать сантиметров полотно без зубьев с обеих сторон.

Остро стал вопрос с названиями новых величин. Не мудрствуя лукаво, назвал полученный эталон плечом. Мелкое деление назвал ладонью, которую в будущем поделю на пальцы.