Шанс? Жизнь взаймы - [46]

Касательно погоды, Богдан подтвердил, что ожидается непогода. Солнце вчера садилось на вьюгу, облака подозрительные по небу плывут, а самое главное, ветерок, взявшийся с самого утра, вроде слабенький, но что-то в нем было, что подсказывало Богдану, навеет он скоро метель. И действительно, не успели мы полпути до Черкасс проскакать, как началась метель, хорошо хоть ветер северный, в спину дул. Сулим с Иваном, еще полчаса вели нас, ориентируясь по известных им приметам, затем свернули в лес, и вывели нас на поляну, на которой стояла избушка на курьих ножках. Во всяком случае, так мне, сперва, показалось. Привязав лошадей с подветренной стороны, дав им в торбы овса, и накрыв спины потниками и попонами, чтоб от снега защищали, мы, натаскав в зимовку дров, разложили огонь. Дым выходил в дырку, проделанную в крыше, так что спать в тепле нам не грозило, но всяко лучше, чем на улице. Ночью, по очереди, несли вахту возле лошадей, чтоб волки не погрызли. Но Бог миловал, если и ходили рядом, то к коням не лезли. Это был первый снег в этих краях, так что хищники еще не оголодали, и в стаи не сбились.

До утра погода успокоилась, и мы к полудню прискакали в Черкассы. Хотя мы были почти дома, поход еще был не окончен. По традиции считалось, что атаман привел свою ватагу с похода, когда приходили к первой развилке, где дороги расходились у каждого к своему селению. В Черкассах была корчма, которую держал вместе со своей женой, нестарый еще, однорукий казак. Перекусив у него, и дав роздых лошадям, мы поскакали по дороге дальше. Поплутав по тропинкам Холодного Яра, тщетно пытаясь понять куда меня ведут мои товарищи, мы остановились на полянке, с которой Дмитро знал короткую дорогу до своего хутора. До села атамана Непыйводы тоже было недалеко. Иван звал к себе в гости, Дмитро к себе, но Сулим был настроен ночевать дома. Давид решил не томить коней, и заночевать у Дмитра, на что мы все дружно посмеялись, ну а мне ничего не оставалось, как сопровождать Сулима.

Иван разделил хабар, добытый нами в этом походе, на всех поровну, хотя все требовали, чтоб он себе две части взял. Вышло каждому по триста девяносто монет серебром. Так как мне в Чернигове византийские золотые на серебро меняли, то вышло больше чем по тридцать золотых монет на брата, не считая золотых побрякушек и оружия непроданного. Удачный вышел поход, награбили больше чем некоторые из нас на продажу везли. Ивану каждый из нас что-то подарил на память об этом походе, от лишней доли он мог отказаться, от подарка не откажешься. Я ему золотую печатку с коловратом подарил, в конце концов, от его имени письмо князю писано, значит, его печатка должна быть.

Помолившись вместе, и поблагодарили Господа и Матерь Божью за то, что хранили нас в этом походе, выпили по кружке вина, попрощавшись с Дмитром и Давидом, да и поскакали дальше. Вскоре мы выехали из леса и пришла пора с Иваном прощаться. Последние километры, или версты, пути, как их не меряй, а они самые длинные, мы с Сулимом проскакали уже при свете луны. Зимой, когда лежит снег, ехать можно, особенно по следам, которые кто-то днем проложил, за что мы ему с Сулимом постоянно возносили благодарность.

Но всему в этом мире приходит конец, кончилась и эта дорога. Разбудив родителей и побросав в сенях свои мешки и железяки, обнял мать и отца. Говорили мало, разговоры отложили на завтра, меня накормили, дали небольшой казанок с теплой водой, и суконки, которыми я надраил свое тело и переоделся в чистое. Не баня, но основную функцию выполнили, пыль дорог осталась только в памяти, слезла вместе с кожей, которую натер до дыр.

С утра, подарив подарки родителям, матери, отрез тонкого, белого полотна на рубашки, бате, красную рубаху, малявке, сапожки сафьяновые по дешевке купил, ношенные слегка, но в это время народ был попроще, и на такие мелочи внимания не обращал. Затем побежал доложиться атаману. Атаман уже был во дворе, рубил дрова для разминки. Или жена припахала ввиду отсутствия Давида.

— Долгих лет здравствовать, батьку! Вернулись мы вчера ночью с Сулимом. Все живы и здоровы, Давид к Дмитру повернул ночевать, кони у него приморились, казал сегодня дома будет.

— Здравствуй и ты, Богдан. Кони у него приморились, — с иронией отметил атаман и засмеялся, — ничего, осенью поженим, он уже и невесту приглядел, но видать конь у него больно норовистый, так и норовит в стойло заскочить. Не получится у него, на сей раз, коня своего пристроить, стойло занято. Покрестника я твоего, Павла, с семьей, к вдове поселил. А Ярослав, здесь, в селе, у Насти пока живет. Ну, рассказывай, где вы гуляли так долго, Тамара уже извелась совсем, неделю уже, каждый Божий день грызет меня и грызет, я уже плюнул, думаю, соберу казаков, и в поход уйдем от этих баб.

— Так, это, батьку, как приехали мы в Киев, пошли Иван, Давид и Сулим, поискать, не ищет ли кто охочих, в зимний поход, — тут из хаты вышла тетка Тамара, и обрадовано бросилась к нам.

— Приехали, наконец-то! Здравствуй Богдан, а где Давид?

— И вам здравствовать, тетка Тамара

— У Дмитра Бирюка на хуторе остался твой Давид, — не дав мне открыть рот, сразу вступил атаман. — Ты думаешь, ему отец с матерью в голове, он к вдове первым делом поехал, не знал, что там народу полно. Ото злой будет как приедет. Сказывай дальше Богдан.