Шанс на жизнь, шанс на смерть - [31]

— Вы можете что-нибудь сделать? Как-то уничтожить эти бактерии?

— Избавиться от них можно только сменив вам группу крови. Но это, сами понимаете, неосуществимо. Никакого безопасного для человека вещества, способного уничтожить или вывести их, пока не разработано.

Я нервно сглотнула. Марширующие по внутренним органам тарантулы представлялись всё красочней и ярче.

— Что со мной теперь будет? — выдавила я, впрочем, догадываясь об ответе, но отказываясь его принимать.

— Как я уже говорил, бактерии размножаются на стенках сосудов. Это происходит достаточно медленно. Они могут двигаться к сердцу разными путями, потому как процесс не зависит от направления потока крови. Максимальный срок примерно соответствует четырём месяцам.

— Значит… — я мысленно отсчитала предложенный срок, — где-то в конце лета… я умру?

Врач сочувственно кивнул.

— Но вообще это с вами может произойти в любой момент, — мягко поправил меня он и совершенно не к месту добавил. — Извините, это вина нашей лаборатории.

Последнюю фразу я расценила как оскорбление, но, обладая от природы характером весьма сдержанным, ещё нашла в себе силы процедить сквозь зубы:

— Но вы ведь будете продолжать работу над этой мерзостью? Я могу на что-то надеяться?

Руководитель почти незаметно поморщился, в его глазах промелькнула мысль, как бы поскорей меня отсюда выпроводить.

— Финансирование проекта приостановлено минимум до конца года. Ничем не могу помочь. И не пытайтесь обращаться в частные клиники и центры, только зря потратите время и деньги: наши разработки в этой области стоят на верхней ступени, в других организациях не смогут даже обнаружить бактерии. Мне жаль. Если произойдут какие-либо изменения, вам сообщат.

Мне ясно дали понять, что разговор окончен, но я не собиралась уходить, не поставив финальную точку. Я медленно встала, с трудом переборов желание дать врачу в глаз или в зубы, взяла со стола стопку каких-то бумаг, прежде чем прозвучали какие-либо возражения, разорвала её пополам и картинно подбросила в воздух. Руководитель лаборатории открыл рот, ошалело пытаясь проследить глазами за падением каждой бумажки, а когда вновь обрёл дар речи, то мог высказать претензии разве что возмущённо вибрирующей после моего хлопка двери…

Неторопливые размышления перешли в череду сумбурных снов, в которых фигурировали белые подвалы и красные врачи с рогами и копытами… Пробуждение тоже не способствовало достижению душевного равновесия: будильником послужил грохот ударившейся об стену двери. Я резко вскочила на ноги, раньше, чем успела открыть глаза, но оказалась почему-то не на полу, а на постели, получив возможность осмотреть диспозицию с высоты. В комнату вломилось пять человек в полном вооружении, и судя по шуму, доносящемуся из коридора, там поджидал резерв. Я сонно хлопала глазами, пытаясь сообразить, почему в меня тычут всякими колюще-режущими приспособлениями.

— Пойдёшь с нами, — безапелляционно заявил один из пришельцев.

— Куда? — выдавила я, превозмогая зевок.

— Для начала в городскую тюрьму.

Я как-то сразу проснулась, вспомнила о своей запятнанной перед законом репутации и растянула губы в понимающей улыбке. Местному эквиваленту правоохранительных органов моя гримаса не понравилась — острый кончик алебарды оказался в опасной близости от моей шеи. Перспектива опять сесть в тюрьму меня не радовала — посещение всех подвалов и прочих мест заключения в этом мире не входило в мой план осмотра достопримечательностей, но выхода из ситуации не наблюдалось: окно закрыто, путь к двери надёжно защищён, проломить пол или потолок я не смогла бы при всём желании. Посему мне пришлось покорно позволить сковать себе руки за спиной каким-то древним аналогом наручников и вывести в коридор, который действительно не пустовал. Перешагнув порог, я сразу шарахнулась назад, заслужив болезненный тычок в спину чем-то далеко не тупым: у самых дверей стояли два лохматых чудовища, выряженные в такую же, как у остальных, форменную одежду. Похожие, как близнецы, с непропорционально маленьким по сравнению с размахом плеч ростом и ярко-рыжими всклокоченными волосами и бородой, они тут же угрюмо уставились на меня из-под густых бровей. Оба легко помахивали тяжеловесными булавами, я бы такую даже приподнять не смогла. Это меня так боятся, или я чего-то недопонимаю?

В дверях соседней комнаты, облокотившись на косяк и сложив руки на груди, стояла Ориен, ничуть не удивлённая, она всем своим видом показывала, что ожидала чего-то подобного. Я скользнула по ней вопросительно-насмешливым взглядом, но девушка предпочла равнодушно пожать плечами, мол, твои проблемы — сама разбирайся. Меня ещё раз подтолкнули вперёд, вынуждая выйти на лестницу. На первом этаже наблюдалась только жена хозяина гостиницы, да и та явно чувствовала себя неуютно. Один из сопровождавших меня стражников (классифицировать незваных гостей как-то иначе я не могла за неимением полной информации о структуре правоохранительных органов города и страны) скорчил презрительную мину и бросил женщине металлически брякнувший мешочек. Не иначе как за меня назначили вознаграждение? Ах, да, об этом же было сказано в том объявлении… Польщена… Но проблем теперь будет немеренно, если я, конечно, усыплю бдительность семи конвоиров и ухитрюсь смыться, потому что в противном случае неприятностей у меня не будет в принципе, как, впрочем, и жизни, которая из них состоит… На улицу меня вывели всё в такой же недружественной обстановке: стражники молчали, как партизаны, и свои пожелания относительно направления моего движения высказывали исключительно в форме тычков и пинков. В руках у особенно высокого конвоира, форменная кольчуга на котором висела подобно мешку из-под картошки, я приметила свои вещи — ножны с мечом и сумку; он небрежно размахивал ими, так что всякие полезные мелочи грозили скоро оказаться на земле. Вне помещения движение к тюрьме застопорилось — стражники рассаживались по лошадям и почти перестали обращать на меня внимание, обоснованно полагая, что деваться мне от них некуда, я же прикидывала, в какую сторону и как бежать. Озираясь по сторонам, я повернулась назад ко входу на постоялый двор и встретилась взглядом с Арктуром, не рассёдланным с ночи, а потому недовольным, и уныло жующим верёвку, которой был привязан к коновязи. Похоже, смыться мне всё-таки удастся! Я неуверенно покачнулась, сделала шаг вперёд, умышленно ставя ногу в колдобину, оглушительно взвизгнула (уж что люблю, так это поорать!) и, неуклюже подёргав скованными руками, прицельно упала на напоминающего колокольню стражника. Он, конечно, равновесия удержать не смог, и тоже полетел на землю, существенно смягчая мне удар и попутно роняя мои вещи. Не теряя времени, я скатилась с него и вцепилась в лямку сумки… зубами. С оружием было посложней: его пришлось вслепую нащупывать за спиной (повернуть голову на сто восемьдесят градусов я не могла, равно как и перевести руки в их текущем положении через голову) и, чудом подцепив кончиками пальцев, прижимать к позвоночнику, чтобы удержать. Вставать с колен, на которых я в результате оказалась, без помощи рук оказалось делом не просто трудным, но и почти для меня невыполнимым, если б не что-то острое и холодное, блеснувшее у моего лица и волшебным образом придавшее мне сил. Я не заметила, как очутилась на ногах, рванулась к Арктуру… и запоздало поняла, что в своём состоянии физически не справлюсь с задачей вскарабкивания на лошадь. Отряженные на мою поимку стражники обладали определённым профессионализмом, поскольку в устроенной мной свалке разобрались на диво быстро и уже через полминуты были готовы к труду и обороне, то бишь к моей повторной ловле. Думать было некогда, и я просто сделала первое, что пришло в голову: с разбегу запрыгнула на Арктура, не успевшего, к счастью, испуганно отскочить, и, больно ударившись животом об седло, повисла поперёк него. Впервые мне удалось вывести коня из равновесия, но… лучше бы я никогда этого не видела и тем более не испытала. На неграциозное падение далеко не лёгкой тушки на собственную спину животное отреагировало бурным помешательством: Арктур встал на дыбы, разгоняя приближающихся стражников и заставляя меня истошно замычать сквозь крепко сжатые зубы, чуть не уподобившись вороне, по глупости потерявшей свой законный кусок сыра, и рванул вперёд так, что от верёвки остался лишь расслоившийся на ниточки клочок. Не выдержав зрелища с пугающей скоростью несущейся перед носом земли и подметающих её волос, я зажмурилась. Сумку я прикусила весьма удачно: она болталась на небольшом расстоянии от дороги и падать не собиралась, и это, пожалуй, было единственным позитивным моментом в происходящем. В лицо летела какая-то грязь, уши заложило от ветра, в висках стучала кровь, гарда меча и краешек ножен медленно, но верно выскальзывали из пальцев. Я не знала, куда скачет Арктур, есть ли за нами погоня, а главное никак не могла повлиять на действия коня и полностью зависела от того, что взбредёт ему в голову.