Шанс для неудачников. Том 1 - [78]

— Я не доверяю террористам, — сказал Риттер. — Это у меня профессиональное.

— А я обычно не веду дела с эсбэшниками, — сказал Холден. — Похоже, в нынешней ситуации нам обоим придется наступить себе на горло. И потом, а чем ты рискуешь, если доверишься мне? Тебе в любом случае придется сажать один из кораблей для того, чтобы забрать нас отсюда. Полет до острова займет пару часов, это довольно рискованно, согласен. Но пересечение ближней орбиты, где висят корабли скаари, опаснее на порядок, а это все равно придется делать.

— Если мы проторчим на планете лишних два часа, а на острове никого не окажется…

— То у тебя буду я, — сказал Холден. — И ты все равно станешь героем, что весьма положительным образом скажется на твоей карьере. А вот что будет, если я не соврал, а мы таки отсюда улетим? До ближайшей планеты Альянса около месяца хода, а ваш корабль также оборудован стержнем Хеклера. Когда игрушка Визерса заработает, в лучшем случае мы просто быстро умрем в гиперпространстве. В худшем — гипердрайв выйдет из строя, но корабль не пострадает и будет дрейфовать по космосу тысячи лет, а мы будем умирать медленно и мучительно. От голода, жажды и удушья. Или перестреляем друг друга, если свихнемся от безысходности нашего положения. Кстати, если что, я предпочел бы пострелять. Так оно веселее. Но ты тут главный, полковник, тебе и решать.

— Я должен подумать, — сказал Риттер.

— Валяй, думай, — любезно согласился Холден.

До истечения установленного Риттером срока ожидания оставалось четырнадцать минут.

— Белиз, — сказал я Холдену. — Расскажи мне про Белиз.

— Маленькая страна в Латинской Америке, поглощена расширяющимися Соединенными Штатами в две тысячи сорок восьмом году, первым губернатором стал…

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я.

— Это не имеет никакого отношения к текущей ситуации.

— Но это нужно знать мне.

— Увы и ах, — сказал Холден. — Сейчас я не настроен об этом разговаривать. С Белизом у меня связаны самые теплые воспоминания. Ностальгия, так сказать. И еще я очень скучаю по дяде Тому. У него, в отличие от нынешних, всегда был авианосец на рейде. А эти явились совершенно без поддержки. — Холден скривил презрительную гримасу. — В такие вот моменты начинаешь верить всем этим историям, что раньше все было лучше. Я бы точно чувствовал себя куда более спокойно, если бы у вас тоже был авианосец на рейде. Или пара линкоров на дальней орбите.

— Холден…

— Не дави на меня, Алекс, — сказал он. — Если мы выживем и остановим Визерса, то я все тебе расскажу. А если нет, то это знание бессмысленно, и не будет большой беды, если я унесу его с собой в могилу.

— А если я выживу, а ты нет? — поинтересовался я.

— Неприятный расклад, — хмыкнул он. — Но в таком случае тебе придется довольствоваться самим фактом своего выживания. Если подумать, это не так уж мало.

— Я предпочел бы выжить и знать.

— Бывают в жизни огорчения, — сказал Холден. — Полковник тоже много чего хочет знать, но до поры до времени я намерен применить в вашем отношении тактику СБА. Доводить до вас информацию в части, вас касающейся, и ни словом больше. В конце концов, мы — враги, заключившие хлипкий временный союз, и, учитывая ваше численное преимущество, лишние козыри мне не помешают.

— Вот теперь я верю, что ты — Феникс.

— Не самая лучшая моя роль. Много беготни и стрельбы, слишком мало актерской игры.

— Ты ведь жаждешь остановить Визерса не для того, чтобы спасти чьи-то жизни, — сказал я. — Ты просто хочешь, чтобы война продолжалась.

— Согласен, мотивы у нас разные. Но цель-то одна. Вот из этого и надо исходить.

— Зачем тебе это?

— Война? — уточнил Холден.

— Да.

— Война — это прекрасно, — сказал он. — Это моя стихия. Огонь, хаос и разрушение. Мне нравится война. Если хочешь, война — это моя религия. Я приношу Аресу кровавые жертвоприношения. Гекатомбы.

— Ты чокнутый.

— Возможно. Но каменный топор был изобретен человечеством куда раньше, чем колесо. Наверное, таким же чокнутым, как я. История человечества — это история войн, которые оно вело, и скаари ничем от вас не отличаются. У них тоже были свои Александры Македонские, Чингисханы и Наполеоны. Разум получают только хищники, агрессия — это двигатель прогресса. Кленнонцев, по вполне понятным причинам, мы здесь не рассматриваем. Они произошли от людей и, мягко говоря, тоже довольно воинственны.

— Каких же высот может достичь прогресс в результате всеобщей бойни?

— Понятия не имею, — сказал Холден. — И это самое замечательное. Войны меняют мир, а этому миру чертовски нужны перемены.

— Визерс тоже может изменить мир.

— Откатив его на века назад, — согласился Холден. — Это не те перемены, которых я жажду. Прогресс не пойдет по другому пути. Человечество снова построит корабли с гипердвигателями и будет надеяться, что никто не сможет повторить трюк Визерса. Тем более что о нем никто и не узнает. Спишут все на бурю в гиперпространстве или придумают еще какое-нибудь логичное объяснение.

— Может быть, люди придумают что-то новое.

— Зачем придумывать новое, если гипердрайв уже существует и прыжки через гипер снова станут возможны? — поинтересовался Визерс. — Знаешь, через несколько лет после того, как ты покинул уютный двадцать первый век, в Европе произошли извержения вулканов. Началось все с Исландии, а потом и остальные подтянулись. Подвижки земной коры, активность магмы, все такое. В атмосфере надолго повисло облако вулканического пепла, которое выводило из строя двигатели самолетов, и человечеству пришлось на несколько лет забыть о реактивной авиации. И что, ты думаешь, они сделали? Изобрели телепорт? Черта с два. Они вернулись к монопланам и авиации малой дальности, которым для полета не нужно было забираться на ту высоту, где висел пепел. Некоторые страны даже дирижаблестроение возобновили. На время. Перевозки подорожали, выросли нагрузки на поезда… Но это и все. Потом пепел рассеялся, и самолеты снова вернулись в небо. Никаких альтернатив. Их просто не искали, незачем было их искать, ведь все понимали, что вулканы не могут извергаться вечно и пепел в атмосфере повис не навсегда. Никто никаких выводов не сделал.