Шанс - [8]
В сладких мыслях я легла на кровать, переполняющее меня счастье напоминало фейерверки в Новый Год. Но даже сквозь это ликование я понимала, что каменная стена между нами будет всегда…
Кто-то кричал. И так безумно хотелось спать.
– … одену на голову! Встань!!!
Я вскочила раньше, чем успела проснуться. Ударив по пальцам, папа всунул мне в руки грязную собачью миску.
– Двор воняет! Если через полчаса ты не уберешь загон, я за шкирку выкину эту собаку и тебя вместе с ней!
– А что, так сильно воняет? – осторожно спросила я в надежде смягчить свой приговор.
Собака участливо залаяла. Видимо, и вправду, воняло сильно.
Спустившись, я залезла в сарай за лопатой. От резкого подъема, в голове непривычно гудело.
С испортившимся настроением папа уехал. А больше дома никого и не было. Засыпая на ходу, я решила отложить уборку и присела на качели.
Встать уже не вышло.
Мне приснился Мурад. Мы вместе сажали ромашки и отбивались от клещей за углом дома. Потом, я захотела вернуться и постучала в ворота. Дум-дум!
Никто не открывал и я крикнула: «Открой дверь!». Голос у меня был похож на папин…
– Открой дверь!
Я вновь вскочила и приставленная к качели лопата с грохотом упала.
Молясь, чтобы отец был один, я сдвинула засов. Мне вспомнились описания ада из книги «Жизнь после смерти», когда я увидела злое папино лицо и лица шестерых работающих с ним мужчин.
Утренние угрозы показались смешными, по сравнению с тем, что ожидало меня после ухода гостей.
Нужно было срочно что-то делать.
– Идемте в дом! – выпалила я прежде, чем папа успел пригласить их на задний двор.
Мужчины шумно говорили между собой, шутили, осматривались.
– Дом здесь. Заходите в эту дверь. Можете не снимать обувь. Проходите. Садитесь.
– Накрой на стол, по-быстрому, – велел папа, присаживаясь на диван в зале.
– Угу, – буркнула я, скрываясь за дверью кухни. Естественно, накрывать было нечем…
Из готового в холодильнике нашлась кастрюля вчерашних макарон и две позавчерашние котлеты.
– По-быстрому! – повторил папа из комнаты.
В запасе было не больше пятнадцати минут, что б накормить семерых взрослых мужчин. И я начала готовить.
Размельчив котлеты, я поджарила их с тертой морковью, туда же разбила последнее яйцо и покрошила хлеб. Макароны полила кетчупом и посыпала замороженной черникой из морозильника. Из шпрот, соленых огурцов и сладкой кукурузы получился салат, а вместо зелени я нарвала в саду листьев одуванчика. Так же стол украсили курага со сметаной, суп из маринованных грибов и графин сладкой воды с медом.
Изобилие блюд папу порадовало. Пока он не присмотрелся.
«Аллах, пожалуйста, – просила я, стремительно убираясь во дворе, – пусть они переживут этот обед. Пожалуйста, пошли им здоровья»
Через час, поблагодарив, гости ушли. Отец весело с ними попрощался и поднялся в кабинет.
Вернувшись в зал, я ошарашенно оглядела опустевшие тарелки – ужас, они съели даже чернику в кетчупе.
Вечером мама вернулась из магазина, купив себе длинное темное платье.
– Опять черное? Ну мам, ты прям, как в трауре.
– Сплюнь, дурная! – возмутилась она, обиженно. – Взрослая я для ярких платьев, а черный цвет худит.
Я замешкалась:
– У меня подарок для тебя есть… Только если подойдет, обещай носить.
– Какой подарок?
– Сейчас. – Я побежала в комнату и принесла большой пакет. – В прошлом году, помнишь, мы ходили к портнихе шить тебе кофту? Я записала твои мерки и сшила блузку из ткани потоньше. Фасон сама выбирала…
Мне нравилась моя работа. Блузка была сиреневой, в мелких, розовых камушках. Мама улыбнулась, приложила к себе.
– У тебя много черных юбок, есть с чем носить.
– Какая умница! – восхитилась она. – Красиво, очень! Но на выход я не надену. Слишком ярко, люди не поймут.
– Поймут! – заспорила я. – Пожалуйста, надень.
– А что это там? – сменила тему мама, открывая пакет. – Ты и вязать умеешь?
– Бабушка научила, – призналась я. – Это жилет для Артура.
– Артур! – окликнула мама, выходя из кухни. – Смотри, тебе Зюма жилет на зиму связала!
– Пусть дедушке подарит, – отозвался он угрюмо и закрыл дверь.
– Как же мучает он меня… Совсем здоровья не осталось.
Я вытащила из пакета последнюю вещь – вышитую крестом девушку с бантом в блестящих волосах. Тоскливо провела рукой по ткани картинки и убрала обратно.
– Раз тебе понравилось… может… все-таки… мне поехать…
– Дай телефон, поговорю с Аминат насчет свадебного зала, – сказала мама, пропустив мимо ушей мой лепет. – Заранее надо такие дела обдумывать. Сегодня начну составлять список гостей.
Я протянула ей трубку.
– Иди, не стой над душой. Спроси, может, папе, что надо.
– Мам…
– Говорю же, иди, не мешай! Что ты хочешь?
Встав, я взяла пакет:
– Не хочет он жениться, что тут непонятного?
– Ты что-то знаешь? Стой! А ну говори!
– Не знаю я. Ничего, мам, я не знаю…
Всю ночь Ренат смешил меня своими смс-ками. Когда домашние уснули, он спросил, выйду ли я, если он снова придет.
«Нет, могут услышать» – написала я, испугавшись.
«Но ты практически не бываешь в городе, как по-другому я тебя увижу?»
«Никак, Ренат, – ответила я, вздохнув. – Не приезжай, плохая это идея»
«Ты что! – возмутился он минуту спустя. – Ты что подумала? Мы же с тобой друзья, забыла? А друзьям встречаться можно»
Меня зовут Рада. Я всегда рада помочь, потому что я фиксер и решаю чужие проблемы. В школе фиксер – это почти священник или психоаналитик. Мэдисон Грэм нужно, чтобы я отправляла ей SMS от несуществующего канадского ухажера? Ребекка Льюис хочет, чтобы в школе прижилось ее новое имя – Бекки? Будет сделано. У меня всегда много работы по пятницам и понедельникам, когда людям нужна помощь. Но в остальные дни я обычно обедаю в полном одиночестве. Все боятся, что я раскрою их тайны. Меня уважают, но совершенно не любят. А самое ужасное, что я не могу решить собственные проблемы.
Повесть посвящена острой и актуальной теме подростковых самоубийств, волной прокатившихся по современной России. Существует ли «Синий кит» на самом деле и кого он заберет в следующий раз?.. Может быть, вашего соседа?..
Переживший семейную трагедию мальчик становится подростком, нервным, недоверчивым, замкнутым. Родители давно превратились в холодных металлических рыбок, сестра устало смотрит с фотографии. Друг Ярослав ходит по проволоке, подражая знаменитому канатоходцу Карлу Валленде. Подружка Лилия навсегда покидает родной дом покачивающейся походкой Мэрилин Монро. Случайная знакомая Сто пятая решает стать закройщицей и вообще не в его вкусе, отчего же качается мир, когда она выбирает другого?
Это книга об удивительном путешествии нашего современника, оказавшегося в 2057 году. Россия будущего является зерновой сверхдержавой, противостоящей всему миру. В этом будущем герою повести предстоит железнодорожное путешествие по России в Москву. К несчастью, по меркам 2057 года гость из прошлого выглядит крайне подозрительно, и могущественные спецслужбы, оберегающие Россию от внутренних врагов, уже следуют по его пятам.
"Хроника времён неразумного социализма" – так автор обозначил жанр двух книг "Муравейник Russia". В книгах рассказывается о жизни провинциальной России. Даже московские главы прежде всего о лимитчиках, так и не прижившихся в Москве. Общежитие, барак, движущийся железнодорожный вагон, забегаловка – не только фон, место действия, но и смыслообразующие метафоры неразумно устроенной жизни. В книгах десятки, если не сотни персонажей, и каждый имеет свой характер, своё лицо. Две части хроник – "Общежитие" и "Парус" – два смысловых центра: обывательское болото и движение жизни вопреки всему.Содержит нецензурную брань.
Героиня романа Инна — умная, сильная, гордая и очень самостоятельная. Она, не задумываясь, бросила разбогатевшего мужа, когда он стал ей указывать, как жить, и укатила в Америку, где устроилась в библиотеку, возглавив отдел литературы на русском языке. А еще Инна занимается каратэ. Вот только на уборку дома времени нет, на личном фронте пока не везет, здание библиотеки того и гляди обрушится на головы читателей, а вдобавок Инна стала свидетельницей смерти человека, в результате случайно завладев секретной информацией, которую покойный пытался кому-то передать и которая интересует очень и очень многих… «Книга является яркой и самобытной попыткой иронического осмысления американской действительности, воспринятой глазами россиянки.