Шанхай. Книга 1. Предсказание императора - [17]

Макси снова кивнул.

— И еще одно…

— Что такое, братец?

— Держи себя в руках.

Макси улыбнулся той улыбкой, от которой всегда трепетали враги и таяли сердца женщин.

— Держать кинжал в ножнах, а член — в штанах? Ты это имеешь в виду?

— Точно, Макси. Именно это.

После того как десант был высажен на берег, пароходы отбуксировали два боевых корабля вверх по Хуанпу, и осада Шанхая началась. Десантники, морские пехотинцы и Макси со своим отрядом предприняли ночной марш-бросок, который привел их на высоты, расположенные к северу от городских ворот.

Утро наступило быстро и застало передовые силы англичан врасплох. Переход, длившийся всю ночь, вымотал солдат, и многие спали прямо на земле, не снимая ботинок.

Макси никогда не спал в ночь перед битвой. Забравшись на самый высокий холм, он смотрел на восход солнца. И тут он увидел их — маленькие фигурки крадучись приближались даже не со стороны города, а с востока. Он видел, как они окружили английский бивак и стали сжимать кольцо. Макси находился слишком далеко, чтобы предупредить англичан криком, и даже выстрел из ружья остался бы незамеченным на таком расстоянии, поэтому он побежал.

Часовой, охранявший восточную часть периметра, вздохнул. Его вахта почти закончилась. Тоскливо подумав о добром английском эле и своей молодой жене, он закурил турецкую сигарету и сделал глубокую затяжку. Но когда он выдохнул, дым почему-то вышел у него не изо рта, а из шеи! Солдат оглянулся, и худой китаец, одетый во все белое, улыбнулся ему. Длинные пальцы китайца снова и снова проворачивали в шее солдата тонкий окровавленный нож.

«Как у него это, получается?» — подумал часовой, беспомощно глядя на то, как нож еще глубже погрузился в его шею и резанул вбок.

— Просыпайтесь, болваны! — закричал Макси, добежав до вершины ближайшего к биваку холма. На него немедленно прыгнули двое китайских убийц, но в следующую секунду они уже валялись на земле, корчась от боли. Второй выстрел Макси разбудил лагерь, тут же наполнившийся криками.

Макси увидел маньчжурское знамя и кинулся к знаменосцу. Китаец в свою очередь заметил Макси и со всех ног побежал в его сторону. Оказавшись в трех ярдах от Макси, он опустил знамя, воткнул его в землю и, схватившись за древко, подпрыгнул и ударил Макси ногами в голову. Удар расплющил Макси нос и отбросил его на землю.

Он упал, но тут же перекатился. Это его и спасло. Древко вонзилось в мягкую землю в считанных дюймах от лица. Макси еще раз перекатился, вскочил на ноги, одновременно выхватив пистолет, и направил его знаменосцу в лицо. Китаец убрал руки от древка знамени и неподвижно стоял. Он что-то проговорил тихим и напрочь лишенным страха голосом. Макси пожалел, что рядом нет Ричарда, который понял бы, что сказал храбрый китаец. Тот повторил свои слова — без всякого высокомерия, готовый принять то, что сейчас должно было произойти.

«Точно так же относятся к жизни индийские крестьяне, что выращивают опий», — подумал Макси.

Он обхватил древко, выдернул его из земли и протянул знаменосцу. Тот склонил голову, Макси ответил тем же. Затем мужчины развернулись и пошли в разные стороны: китаец — к своей армии, Макси — к южным городским воротам.

Чэнь встретил его у ворот и жестом пригласил фань куэй идти за ним.

Следуя за китайцем, Макси прошел по неровным улицам Старого города, через очень длинную аллею, сквозь какую-то хибару, дальше — вниз по деревянной лестнице в лабиринт тоннелей, которые, как было известно Макси, называли Муравейником. Разветвленная сеть подземных проходов располагалась под западной частью города вплоть до реки.

Макси знал: над его головой — старый, окруженный стеной город, к востоку от которого протекает река Хуанпу, а к северу — Сучжоухэ.[25] На западе были озера и каналы, которые вели в южные районы страны. В нижней части дельты располагались хлопковые плантации, а рисовые поля доходили до южных стен города.

Даже находясь под землей, Макси ощущал мощную энергетику этого города. После того как они прошли около сотни ярдов, на пути стали встречаться выдолбленные в стенах ниши, в которых горели факелы. Чэнь пошел быстрее, и Макси, чтобы не отстать, тоже пришлось ускорить шаг. Стены казались влажными на ощупь, но было видно, что тоннели заботливо поддерживают в хорошем состоянии. Во многих местах каменный пол был до блеска отшлифован тысячами ног, шаркавших здесь на протяжении столетий.

После того как они миновали множество поворотов, спустились и поднялись по множеству вырубленных в камне лестниц, Чэнь поднял руку, и Макси остановился, едва не наткнувшись на него. Чэнь пронзительно свистнул, и не успело эхо от пронзительного звука затихнуть, как откуда-то сверху упала веревочная лестница. Чэнь и Макси взобрались по ней. Наверху чьи-то руки ухватили их за запястья и втащили в комнату с полом из красного дерева.

Глазам Макси понадобилось несколько секунд, чтобы привыкнуть к освещению. Возле стены стоял лакированный стол, а за ним — высокопоставленный китайский мандарин. Рядом с ним расположились два чиновника саном пониже. Все они были облачены в широкие шелковые одеяния и конические шапочки, являвшиеся знаком их принадлежности к власти. На одном из них были лиловые одежды ученого, выдававшие в нем последователя конфуцианства.