Шаман. Скандальная биография Джима Моррисона - [2]

Он вышел из Академии совершенно опустошенным. До получения диплома оставалось всего ничего — каких-то три недели. Но Джим сделал свой выбор: «Ноги моей здесь больше не будет. Вы получите свои бумажки, но никогда не научитесь понимать искусство. Неудачники». Он бродил по улицам, пинал попадающиеся под ноги консервные банки и курил одну сигарету за другой. Вместе с дымом он выпускал из себя разочарование и злость. Уже стемнело, когда Моррисон немного пришел в себя. Он огляделся по сторонам и вдруг осознал, что находится в совершенно незнакомом районе: узкий переулок был абсолютно безлюден и плохо освещен. Мрачные подворотни и грязные дома-коробки с потухшими окнами не внушали доверия. Казалось, здесь, на окраине, заканчивается не только город, но и сама жизнь. Джим чуть не заплакал, как потерявшийся ребенок. Да он и был ребенком. Обиженным одиноким ребенком наедине со зловещим, молчаливым городом. Хотелось вернуться на свою крышу, хотелось есть и пить. И даже немного хотелось к родителям. Он не знал, где находится и как найти дорогу обратно, поэтому решил просто идти, куда глаза глядят…

Судьбоносная встреча

Сзади послышались шаги. Джим инстинктивно прибавил ход. Шаги тоже ускорились и почти перешли на бег. Чья-то рука мягко опустилась на его плечо. «Сейчас меня будут бить…» — подумал он и мысленно приготовился к боли. Но удара не последовало. Полузнакомый голос бодро произнес: «Привет, Джим!». Моррисон обернулся и увидел парня, который остановил его у выхода из университета. Это был Рей Манзарек.

Память

Я никогда не забуду ту ночь. Все, что в ней было, — было невероятно значимо. Я встретил человека, ставшего мне лучшим другом, братом и единомышленником. Я гулял по городу и забрел в какое-то злачное место. Меня накрыло отчаяньем. И тут совершенно неожиданно появился Рэй — он жил неподалеку от этого района и любил прогуливаться по ночам. Просто вышел покурить и увидел меня. Он узнал меня сразу.

Он тоже был студентом УКЛА. Следил за моим творчеством, регулярно ходил на просмотры. Я ничего не знал о нем. А он давно хотел со мной познакомиться, но не было подходящего момента, да и в университете я появлялся все реже… Вот таким странным образом я узнал того, кто сыграл решающую роль в моей жизни. В ту ночь до самого рассвета мы пили вино и разговаривали. О кинематографе, о философии, о литературе, о политике, об искусстве, о жизни… Он лечил меня этими бесконечными разговорами. Он гасил во мне боль и бессилие. Мы говорили, говорили, говорили обо всем на свете. Не говорили только о музыке, хотя оба были музыкантами. Этому разговору суждено было состояться позднее. Мы словно несли в себе эту тему как сокровенную тайну и не спешили открываться.

Наша с ним встреча не кажется мне случайной. Она была неизбежна. Она стала началом Дорз. Именно так — Дорз начались с единения».

Куда приводят мечты

Теплым солнечным днем Моррисон и Манзарек сидели в летнем кафе, потягивая пиво и наслаждаясь прекрасной погодой. Джим беззаботно насвистывал какую-то мелодию. Вдруг Рей неожиданно спросил:

— Что это за мотивчик?

— Не обращай внимания. Иногда в моей голове рождается всякий бред. Стихи там… музыка иногда… Глупость, в общем.

— Я надеюсь, ты их записываешь?

— Да нет, зачем?

— Затем. Слушай, а спой мне!

— Да зачем тебе это? Мне как-то неловко, да и вообще…

— Хорош ныть! Давай, Джим, не ломайся!

Moonlight drive

Джим закрыл глаза и очень тихо начал петь. Это была одна из его самых первых песен — «Moonlight drive». Он пел, раскачиваясь а такт мелодии. Манзарек пристально и неотрывно смотрел на Моррисона, будто и сам погружаясь в некий транс. Когда Джим закончил, Рей прикурил, сделал пару сильных затяжек, медленно выпустил колечки дыма и произнес слова, навсегда изменившие жизнь парня, сидящего напротив него:

— Я еще не говорил тебе, но дело в том, что я помешан на музыке. Я музыкант и мечтаю создать хорошую команду. Поэтому хочу предложить тебе кое-что. Здесь и сейчас — давай создадим группу. Поверь, ты — талант. А талант пропадать не должен. Твои тексты, твой тембр — все это будет отлично сочетаться с музыкой. Ну что, ты согласен, Джим?

— Чем черт не шутит… Давай попробуем.

Выход есть

Стояла невыносимая жара, мучила жажда, песок под ногами был очень горячий, почти обжигающий. Он огляделся вокруг и увидел в метрах пятидесяти от себя скалу с пещерой. «Там внутри должно быть прохладно» — подумал Джим и, превозмогая усталость, побрел по раскаленному песку к мрачной одинокой скале. Идти было тяжело, ноги не слушались. Он не знал, сколько прошло времени, и какое расстояние он преодолел, но казалось, что цель не приближается ни на сантиметр — словно это мираж. Джим в отчаянии опустился на колени, голова закружилась, он упал лицом вниз и бессильно заплакал. Вдруг он почувствовал чье-то твердое и уверенное прикосновение. Он поднял лицо и увидел рядом с собой старого индейца. Кожа на его руках и лице была совсем высохшая, желто-коричнево-го цвета, покрытая сеткой глубоких морщин. Длинные седые волосы спускались по плечам. Маленькие, очень темные, почти черные, глаза смотрели строго и внимательно, тонкие губы были плотно сомкнуты. Ни говоря ни слова, старик подал ему руку. Джим встал, Индеец молча указал на пещеру, кивнул и повел его за собой. Идти было на удивление легко, и через пару минут они добрались до скалы. У самого входа Индеец положил руку на плечо Джима и промолвил: «Теперь иди один, человек. Выход есть».