Шамал. Том 1 - [285]

Когда Шахразада вышла замуж во второй раз, Джари не переехала к ним в квартиру. Но это не имело значения, потому что Шахразада проводила дни здесь, когда неверный был в отлучке. Все домашние так его звали и терпели его только из-за ее счастья с ним, понятного одним лишь женщинам.

– Ииии, какие же дьяволы эти мужчины, – сказала она и спрятала улыбку, очень хорошо все понимая. Вчера ночью они все слышали ее вопли и плач, и хотя они знали, что муж имеет право бить свою жену и что Аллах позволил ударам неверного встряхнуть их госпожу и прекратить ее ужасное состояние, сама Джари слышала и другие крики сегодня утром, перед рассветом – крики ее и его, пребывавших в саду Аллаха.

Сама она там ни разу не побывала. Другие рассказывали ей о том, как их уносит, и Шахразада тоже, но те несколько раз, что ее собственный муж ложился с ней, доставляли удовольствие ему, а не ей. На ее долю выпало шесть родов, прежде чем ей исполнилось двадцать, и четыре ребенка, умерших во младенчестве. Потом он умер, избавив ее от смерти родами, которая, как она знала, была для нее в противном случае неизбежна. На все воля Аллаха! О да, довольно говорила она себе, Бог спас меня и сделал так, что он умер, и теперь, конечно, он горит в аду, ибо он был грязным богохульником, который молился едва один раз в день. И Бог также дал мне Шахразаду!

Она взглянула на прекрасное тело и длинные темные-темные волосы. Ииии, сказала она себе, какое это благословение – быть молодой, такой влажной, такой упругой, такой готовой – наконец-то – исполнить угодный Богу труд.

– Перевернись, принцесса, и…

– Нет, Джари, это так больно.

– Да, но я должна промять твои мышцы живота и подтянуть их, – хмыкнула Джари. – Скоро они тебе понадобятся очень сильными.

Шахразада тут же перевернулась и посмотрела на нее, забыв про боль.

– О, Джари, ты уверена?

– Уверен бывает только Аллах, принцесса. Но разве у тебя когда-нибудь раньше бывала такая задержка? Разве твоему периоду не давно пора было бы начаться, а тебе – родить сына?

Обе женщины рассмеялись, потом Шахразада откинулась на спину и предоставила себя умелым и заботливым рукам, и будущему, и тому счастливому моменту, который настанет у нее, когда она скажет ему: Томми, для меня честь сообщить… нет, это не годится. Томми, Аллах благословил нас… нет, это тоже не годится, хотя это правда. Если бы он только был мусульманином и иранцем, все было бы настолько легче. О Аллах и Пророк Аллаха, сделайте Томми мусульманином и спасите его от адского пламени, сделайте моего сына сильным, и пусть он вырастет, и у него будут свои сыновья и дочери, и у них – сыновья… о, как же мы благословенны Аллахом…

Она позволила себе расслабиться и уплыть. Ночь была спокойной, падал легкий снег, и стрельбы было мало. Скоро у них будет вечернее застолье, а потом она будет играть в нарды с двоюродным братом Каремом или с Зарой, женой ее брата Мешанга, потом уснет довольная: день прошел хорошо.

Утром, когда Джари разбудила ее, солнце уже встало, и, хотя она немного поплакала от боли, масло и массаж скоро прогнали большую ее часть. Потом ритуальное омовение и первая молитва дня, на коленях перед небольшой домашней мечетью, устроенной в углу спальни, с ее саджада, маленьким квадратным, прекрасно сотканным ковриком для молитвы, с ее чашей с чистым песком и, за ней, четки и ее книга Корана с прекрасными узорами. Быстрый завтрак, состоявший из чая, свежего хлеба, еще горячего, из печи, масла, меда и молока, вареного яйца, как всегда – даже в самые тяжелые дни яйца редко оказывались дефицитом, – потом быстро на базар, в чадре, чтобы повидаться с Мешангом, ее обожаемым братом.

– О, Мешанг, мой дорогой, ты выглядишь таким усталым. Ты слышал про нашу квартиру?

– Да-да, слышал, – ответил он грустным голосом; под глазами у него лежали темные тени. Четыре дня, прошедшие с тех пор, как его отец вошел в ворота тюрьмы «Эвин», состарили его. – Сыновья собаки, все они! Они не иранцы. Я слышал, они из ООП и действуют по указанию этого Революционного комитета. – По его телу пробежала дрожь. – На все воля Аллаха.

– На все воля Аллаха, да. Но мой муж сказал, что человек по имени Теймур, их начальник, сказал ему, что до времени дневной молитвы сегодня мы можем забрать наши вещи.

– Да, я знаю. Твой муж оставил мне записку, перед тем как улететь сегодня утром в Загрос. Я послал Али и Хасана и несколько других слуг с ними, сказал им, чтобы они притворились грузчиками и вывезли оттуда все, что смогут.

– О, спасибо тебе, Мешанг, ты такой умный. – Она испытала большое облегчение. Было бы немыслимо идти туда ей самой. Ее глаза наполнились слезами. – Я знаю, это была воля Аллаха, но я ощущаю такую пустоту без отца.

– Да-да, и со мной то же самое… Иншаллах. – Больше он ничего не мог предпринять. Он все сделал правильно, проследил за омовением тела, которое потом завернули в лучший муслин, затем распоряжался на похоронах. Теперь первая часть траура окончилась. На четвертый день будет еще одна церемония на кладбище, когда они снова будут рыдать и рвать на себе одежды, и все будут безутешны. Но потом, как сейчас, каждый снова взвалит на себя груз бренной жизни: нужно было читать шахаду пять раз в день, соблюдать пять столпов ислама, чтобы обеспечить своей душе дорогу в рай, а не в ад – единственная причина земного существования.