Шаловливый дедушка - [7]

— Ладно, ладно, — застонала я. — Только с грузчиками ты сама беседовать будешь. На мою помощь не рассчитывай.

— Ради бога. Не родился еще такой мужик, с которым бы я не смогла договориться, — сказала Мариша и отправилась в квартиру к Инне прямиком к телефону.

А мы с Инной тем временем убрали грязь в коридоре. Затем я смоталась в цветочный магазин за садовой землей для фикусов, и мы вместе пересадили бедолагу фикус в огромный бак, в котором Иннина бабка когда-то в эпоху неавтоматических стиральных машин вываривала белье. Это было временное для него пристанище, просто в магазине не нашлось горшков подходящего размера. Обещали привезти к концу недели. И заодно в процессе работы я поделилась с Инной проблемой Маришиных братьев, свалившихся со своей вяленой олениной на наши головы.

— Невеста для оленевода? Найти в Питере девушку, готовую поехать в тайгу? — задумчиво пробормотала Инна. — Ну и задачка. Почище, чем раскрыть тайну браслетов. И я так понимаю, про их сказочно богатого папашу упоминать нельзя? А они и в самом деле такие страшные, как ты описываешь? Я имею в виду братьев.

— Еще страшней, — заверила я ее. — Но сердца у них золотые.

— Золотые сердца нынче не в почете, они не видны, — сказала Инна. — А вот то, что ты рассказывала про золотой прииск у их отца, — это уже интересно. Но ты говоришь, что невесты ничего не должны знать до свадьбы о богатстве своих будущих мужей.

— Да, это непременное условие их отца, — сказала я.

— Тогда даже не знаю. А почему их отец не подыщет невест для сыновей где-нибудь поближе?

— Не надеется на их бескорыстие, — пояснила я. — Про его богатство по всей тундре и по всей Сибири слух идет.

— Пусть среди дочерей своих компаньонов сыновьям невест подыщет, — предложила Инна.

— Нет у него компаньонов. Он монополист.

И равного ему по богатству человека с подходящими по возрасту дочерьми тоже в их местности нет. И потом у него фишка, хочет небогатую невесту, чтобы не возникала поминутно с разными требованиями.

— Ладно, что-нибудь придумаем, — пообещала Инна. — А пока пошли посмотрим, что там у Мариши вытанцовывается.

Мы вдвоем перетащили страшно тяжелый, но ставший совершенно чистым от электронных «жучков» фикус в комнату и утвердили его там. Правда, не на этажерке, как мечтала Инна. Никакая этажерка его бы не выдержала. Фикус гордо торчал на платяном шкафу, благо высота потолков в квартире у Инны явно превышала четыре метра. После этого мы обратили взгляд на нашу подругу. Мариша сидела возле телефона вся красная и страшно злая.

— Никогда не поверите, если я вам расскажу, какие хамы идут работать в грузчики, — сказала она. — Я вообще удивляюсь, как им еще деньги за работу платят. Наоборот, это они должны всем своим клиентам приплачивать, что те соглашаются иметь с ними дело. Сейчас обзваниваю частные объявления о грузоперевозках. Здесь люди немного повежливей разговаривают, вот что значит частный бизнес. Но зато этих объявлений больше сотни в одной только газете.

Мариша продолжала звонить по объявлениям до поздней ночи. Напрасно мы пытались предложить ей свою помощь, она упрямо твердила, что сама напросилась и будет нести свой крест до конца. В итоге в начале первого по телефонам, указанным в газете, ей тоже начали хамить, и она явилась к нам с отчетом.

— Значит, так: мне удалось отследить тринадцать фикусов или других крупных растений в горшках, перевезенных в нашем городе за последние два дня с одного места на другое.

— Так много? — не удержалась я.

— Да, но из них нам, по всей видимости, подходят лишь два. Потому что только про них известно, что они следовали отдельно от другого груза. Но, к сожалению, я разговаривала с женами владельцев «Газелей», перевозивших фикусы. Поэтому точного адреса, куда были доставлены фикусы, жены не знают.

— А где их мужья болтаются в такое позднее время? — спросила Инна.

— Один лежит в больнице, ему на ногу пианино упало, а другой уехал с грузом куда-то за город. Вернуться обещал только завтра к вечеру. Там у него тоже попутный груз намечается.

— Ну и ладно, — сказала Инна. — Завтра так завтра. Все равно сейчас уже поздно. Завтра с утра сразу навестим больного, у него все и узнаем. В какой, кстати, больнице лежит этот придавленный?

— Больница номер пять, Чебоксарский переулок, — ответила Мариша, сверившись с бумажкой. — Где это?

— Не знаю, не была, — пожала плечами Инна.

На следующий день мы отправились прямиком в больницу, в этот самый Чебоксарский переулок.

— В последнее время я слишком часто оказываюсь в больницах, — пробурчала Инна, когда мы очутились перед невысоким каменным забором, кое-где покрытым облупившейся от влаги краской.

— Благодари бога, что сама ходишь, а не к тебе ходят, — сказала Мариша.

За забором высились больничные корпуса. Мы вошли внутрь и сразу же были остановлены бдительной теткой, которая многозначительно указала нам на табличку, оповещавшую, что часы посещения в больнице начинаются лишь с пяти вечера.

— Тетенька, — заканючила Инна, — нам бы дяденьку повидать. Он у вас лежит со вчерашнего дня со сломанной ногой. Нам мама велела ему носки передать. Он вчера жаловался, что у него сломанная нога под гипсом мерзнет. Вот, из собачьей шерсти.