Шалость - [3]

— Ну, Аркенен, нам не придется здесь заночевать? Сколько еще лье до Вернонса?

Аркенен почтительно коснулся своей шляпы.

— Вернонс, сударыня, на другом конце долины. Мы заметим его с высоты холма, с той его стороны, которую называют здесь «Круглышом». Когда я говорю: «Мы заметим его» — это только манера выражаться, потому что скоро уже ночь, а подъем на «Круглыш» весьма затруднителен. Я уж не упоминаю о том, что спуск в долину нельзя назвать удобным. Но не все ли равно! На тот случай, если не взойдет луна, у нас есть прекрасные фонари. А раз мы в Вернонсе, — это значит, самое трудное уже позади, и остается только рано утром перепрячь лошадей, чтобы к полудню попасть в замок, где господин барон ожидает нас вне себя от беспокойства.

С этими словами Аркенен укрепился в стременах и сделал знак кучеру и почтальону. Лошади глубоко вздохнули; с сухим стуком Гоготта Бишлон опустила окно кареты. Щелкнули бичи, повернулись колеса, и под скрип рессор и осей начался спуск.

Аркенен был прав. Дорога в самом деле оказалась неважной. Она стала совсем плохой, когда добрались до ложбины. Быстро опускалась ночь. Правда, темнота не была густой. Бледные намеки света в облаках возвещали близкий восход луны. Дорога была еще достаточно различима, но окрестности все более и более стирались в темноте. Вскоре дорогу обступили деревья, и она вошла в лес. Доехали до места, где она суживалась, теснимая оврагом. В эту минуту луна, прятавшаяся за тучами, почти полным диском показалась на небе. Вся дорога осветилась. В то же самое мгновение лошади сделали внезапный скачок и остановились так резко, что карета чуть не повалилась набок, под гул голосов и выстрелов. Аркенен разрядил в ответ свои пистолеты, но уже чья-то мускулистая рука схватила его за ботфорт, и он потерял стремена. Тем не менее во время своего падения он успел увидеть с дюжину подбегающих молодцов. Одни из них суетились у лошадиных морд, другие окружали карету. Все эти люди, вооруженные мушкетами, имели на лице маску из черного шелка. Только у одного из них, казавшегося предводителем шайки, лицо было совершенно открыто. Он обладал высоким ростом, прекрасной осанкой и был одет весьма изысканно.

Этот человек направился к карете, застрявшей поперек дороги. При хлопанье мушкетной перестрелки кучер соскользнул под свое сиденье, а почтальон нашел убежище под брюхом лошадей. Единственное сопротивление могли бы оказать пистолеты г-на Аркенена, но их пули потерялись в темноте, не найдя цели. Стычка быстро пришла к концу, тем более что большая туча внезапно спрятала лунный диск. Только когда разбойники зажгли принесенные с собою факелы, стало возможно что-либо рассмотреть. При свете пламени предводитель постучал пальцем в каретное окно, за стеклом которого показалось испуганное лицо Гоготты Бишлон. Увидев ее, он разразился смехом и руганью.

— Черт возьми, сударыня, при всем моем уважении к вашему полу, я должен сказать, что вы совершенно не то, что я надеялся найти в засаде, и у меня имелись бы все основания бояться, что бедные люди, начальником которых я являюсь, выместят на вас свою досаду, если бы они не были послушнее ягнят. Но я отвечаю за них, и вам не придется страдать от дурного обращения. Судите сами, мы ожидали обрести в этой карете не двух благородных дам, а весьма состоятельную персону господина Фермье генерала Ле Рон д'Естерней, кошелек которого, без сомнения, туже набит, чем ваш. Меня известили о проезде откупщика. Но я не могу поверить, что хорошенькое личико, которое я вижу в глубине этой кареты, собирает иные налоги, чем те, которые платит удивление вдохновившей его красоте.

Произнося эти слова, предводитель разбойников галантно поклонился девице де Фреваль и, держа свою шляпу в руках, продолжал:

— Вы должны извинить меня, сударыня, за то, что я прервал ваше путешествие. Прежде чем вы его возобновите, да будет мне позволено спросить, не имеется ли у вас с собой некоторой суммы для того, чтобы вознаградить хоть немного этих честных людей, потерявших целый день в ожидании вашей кареты?

Слушая эту речь и роясь в своих юбках в поисках тощего кошелька, врученного ей при отъезде г-жой маркизой де Морамбер, Гоготта Бишлон дрожала всем телом перед господами разбойниками, в то время как девица де Фреваль при виде их не показывала никаких признаков волнения. Она спокойно разглядывала их предводителя, уже готового ссыпать свою добычу в ладони одного из подчиненных, как вдруг этот последний, повернувшись вокруг своей оси, упал лицом в землю с пронзенным пулею горлом, в то время как треск мушкетных выстрелов смешался с топаньем копыт, лязганьем сабель и криками, среди которых можно было различить только одно слово: «Драгуны! Драгуны!»

Вокруг кареты снова завязалась ожесточенная борьба. Сражались лицом к лицу. Разбойники, окруженные отрядом драгун, мужественно защищались. Королевские всадники спешили воспользоваться преимуществом внезапного нападения, подкрепленного количественным перевесом. И с той и с другой стороны атаковали яростно. В карете, одно из стекол которой разлетелось вдребезги, Гоготта Бишлон лишилась чувств. Девица де Фреваль, поддерживая ее, не теряла из виду ни одной подробности представившегося ей зрелища. При свете луны, вновь вышедшей из облаков, противники сошлись теснее. Воздух полнился криками, ругательствами, стонами. Полуообгоревшие факелы стлали свой дым по земле. Порой ржала лошадь и, освобожденная от всадника, давила грудью сражающихся, вставала на дыбы, пробиралась сквозь кустарники. Во всей этой сумятице девица де Фреваль не переставала искать глазами предводителя разбойников. Прислонившись к дереву, укрытый трупом своей лошади, он защищался против четырех или пяти драгун, которые наступали на него спереди и которых ему удавалось держать на почтительном расстоянии. Он потерял шляпу. Лицо его казалось прекрасным от ярости и мужества. И вдруг девица де Фреваль увидела, как он нанес страшный удар в бок одному из осаждающих, одним прыжком вскочил в седло лошади, которую только что освободил от всадника, смял коня второго из противников, обжег пистолетным выстрелом шерсть третьей лошади и, с налета перескочив ров, окаймляющий дорогу, скрылся в кустах. Увидев это, разбойники, стойко державшиеся до этой минуты, дрогнули и смешались. Началось сплошное «спасайся, кто может». Вскоре на земле оставались только мертвые и раненые, а несколько драгун впопыхах преследовали беглецов. Считая дело оконченным, офицер, командовавший отрядом, соскочил с седла. Он был ранен в лицо и исходил кровью, но это не помешало ему направиться прямо к карете, где девица де Фреваль растирала виски Гоготты Бишлон, стараясь привести ее в чувство. Что касается кучера и почтальона, нашедших убежище под кузовом кареты, то они появились только когда встал на ноги г-н Аркенен, не рисковавший этого сделать в пылу схватки.