Шальмугровое яблоко - [4]

В этот миг он вдруг начинает жить.

И теперь, осенним вечером, когда в тихий, давно уже стоящий неподвижно, без всяких водопадов и водоворотов, прудик его жизни на Замятином одно за другим шлепнулись два шальмугровых яблока, он задохнулся от изумления, смешанного с оторопью и смутной надеждой… На что?

Полчаса спустя, когда резкость первого впечатления сгладилась, Андрей Андреевич, вдруг решаясь – он не был, вообще-то говоря, трусом, нет! – потянул к себе книжку, переплетом своим напоминавшую «этюдники», которые по старой традиции предпочитают всему другому художники. Он отстегнул кнопку и открыл тетрадь…

Да, это был дневник, написанный сначала чернилами, потом – химическим карандашом, потом чем-то напоминающим китайскую тушь, потом опять химическим. На внутренней стороне верхней корки был налеплен ярлычок: «Магазин № 7. КАНЦБУМАГА. Москва, Ильинка, 22».

Коноплев слегка пожал плечами: что до него лично, ему не случилось ни разу в жизни побывать в Москве…

Развернув книжку, он пристально, придирчивым взглядом опытного счетного работника, которому неоднократно случалось участвовать в ревизиях и экспертизах, вгляделся в почерк. Очень странная вещь: почерк этот показался ему не то хорошо знакомым, не то… Да, пожалуй, похожим на его собственный. Вот такое же, как у него самого, «к». Вот, бесспорно, привычное ему начертание высокого «д»… А вместе с тем писал, безусловно, не он; это было совершенно ясно.

Дневник начинался (в этом не было ничего странного: на обложке ведь стояло «Дневник № 2») с полуслова:

«…зит неминуемая гибель. Римба кишит змеями; хорошо еще, что нет крупных хищников…»

Страницей дальше был довольно грубо набросан какой-то план. Две речки, извиваясь, сливались в одну. Между их руслами был обозначен лес по болоту – Коноплев знал эти условные знаки, потому что когда-то, еще юнцом, работал счетоводом в лесозаготовительном тресте. Справа, около изогнутой стрелки, было написано: «Нижняя роща казуарин». Слева, в углу странички, виднелась намеченная несколькими горизонтальными линиями возвышенность: «Вулкан Голубых Ткачиков», – поясняли полустертые слова…

На одном, по-видимому южном, склоне вулкана темнел обведенный кружком крестик. И вот, увидев этот крестик, главбух Коноплев почувствовал, как у него между лопатками точно бы скользнула холодная змейка. На миг, на один миг, ему показалось, будто он хорошо знает, почему тут стоит этот крест и при каких обстоятельствах он был поставлен.

На самое короткое мгновение перед ним промелькнула как бы полустертая, неясная картина: нечто вроде бесконечно длинной, неправильно прорезанной в лесной чаще просеки, и в конце ее слабо выступающая из смутного марева, из горячего и влажного тумана, конусообразная гора с синей глубокой тенью складки на лиловато-розовом, точно блеклой акварелью нарисованном, склоне…

Боже мой! Да ведь именно к ней, к этой синей тени, и относился очерченный кружком крест… Но только… А что он значил? Что и где он значил?! И когда?

Он не успел уцепиться за эти образы – картина промелькнула и скрылась, как при демонстрации диапозитивов, оставив после себя ненужный яркий свет, оставив пустое раздражение.

– Казуарины? – недоуменно спросил себя вслух Коноплев. – Где я слышал это слово? Читал в какой-то книге? Или…

И вот тут-то перед ним из пустоты выплыло второе представление. Синее небо с большим, плывущим по небу облаком и пониже – группа странных, ни на какие другие деревья не похожих растений, напоминающих те, которые изображаются на картинках, подписанных: «Лес каменноугольного периода».

Они напоминали причудливые канделябры, гнутые зеленые подсвечники… У них был неправдоподобный, нелепый, невероятный вид… «Но ведь я же видел их? Когда, где? Как, как, как?»

Андрей Андреевич потер себе лоб, и, мне кажется, можно тут сказать – «мужественно потер лоб»: не так-то легко сохранять присутствие духа, впервые сталкиваясь с настоящей тайной. Ведь вокруг него постепенно все становилось загадочным до непереносимости. Он оглянулся, как бы ища помощи, и «помощь» как будто пришла к нему.

На небольшой полочке над тахтой с незапамятных времен – с довоенных времен – светло коричневели шесть томиков Малой Советской Энциклопедии, единственные, которые, были в свое время куплены. Казуарины? Коноплев, волнуясь, встал с места.

…Казуарины нашлись там, где им и надлежало быть, в пятом томе, на его 153-м столбце. «Казуарина, Casuarina род растений сем. казуариновых – деревья или кустарники с чешуйчатыми листьями и тонкими ветвями, напоминающими по внешности хвощи».

Андрей Андреевич испытал ощущение невыразимое. Ну да, они были похожи, пожалуй, не на хвощи, а на плаун, на ту дерягу, которую в старом Питере продавали перед пасхой для украшения праздничного стола. На гигантскую дерягу, поставленную «на дыбы». Он знал это, но откуда он это знал?

Закрыв пятый том МСЭ, он хотел было навести справки о шальмугровом яблоке, но – увы! – его Малая Энциклопедия по его же собственной нерадивости простиралась только до сицилийского города Модика. Буквы «ш» в ней не было, так же как и буквы «я», – не удосужился в свое время выкупить, шляпа…