Шале - [13]

— И где ты работала раньше? — спрашиваю я, пытаясь распознать ее акцент — бристольский? лондонский? Трудно сказать.

Сара подхватывает Иниго и резким движением встает с дивана.

— В Дубае, — отвечает она. — В другой английской семье. Слушайте, не хочу показаться грубой, но, наверное, мне лучше пойти проверить, как там Кэсс. Приятно было поболтать.

Я не успеваю даже ответить — Сара уже поднимается по лестнице, словно спешит отделаться от меня.

* * *

От кофе, который я выпила, пока притворялась, что ищу Кэсс, мое похмелье стало только хуже, так что я тоже иду прилечь.

Беру свой планшет, чтобы почитать новости, но он открывается на вкладке с электронной почтой. Внутри у меня все переворачивается, сердце начинает колотиться — я уверена, что не могла оставить его так.

Снизу доносится стук входной двери, потом тяжелые шаги по ступеням, и сразу за этим распахивается дверь в нашу спальню.

— Кэсс вернулась! — объявляет Хьюго.

— Да, знаю. Мы с ней немного поболтали. Мне ее очень жаль — похоже, ей сейчас непросто. Лично я думаю, что Саймон мог бы проявлять больше сочувствия. Да и няня у них — просто сучка, как оказалось… Слушай, Хьюго, ты брал мой «Айпэд»?

Он хмурится.

— Нет. Почему ты спрашиваешь?

— То есть ты не копался в моей электронной почте или в контактах, ничего такого?

Он целует меня в лоб. Похоже, маленькая драма с временной пропажей Кэсс до того его затянула, что он забыл, как разозлился на меня с утра за вчерашнее поведение.

— Ну конечно, нет! С какой стати?

Я пожимаю плечами.

— Не знаю, — отвечаю, подтаскивая к себе подушки с его стороны кровати, чтобы сесть выше, потому что меня снова начинает тошнить. Хьюго выдвигает ящики комода и роется в шкафу, переодеваясь в лыжный костюм.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я.

— Собираюсь вставать на лыжи. Мы с Саймоном идем кататься. И так уже убили почти половину дня…

Я смотрю в окно, за которым почти горизонтально метет снег.

— Кататься? В такую погоду? На меня не рассчитывай.

— Будет здорово! Свежая трасса. Нельзя же приехать в такую даль и не покататься из-за плохой погоды! Да и Саймон вряд ли обрадуется, если я откажусь пойти из-за пары снежинок, так?

Я пожимаю плечами.

— Как угодно. Надеюсь, вы оба знаете, что делаете.

Хьюго натягивает теплые подштанники, вскакивает с постели и смачно целует меня в губы.

— Все будет о’кей — Саймон нанял инструктора, чтобы тот провел нас вне трассы. А ты отдохни пару часиков, и будем делать с тобой ребенка. Приложение показывает, что сегодня твой самый фертильный день.

Я морщусь: это отвратительно, что он следит за моим циклом — от этого я чувствую себя призовой коровой. Не надо было ему позволять скачивать приложение. Но поскольку ссориться у меня нет сил, я слабо улыбаюсь и говорю:

— Буду ждать. Увидимся позже. Развлекайся!

10

Декабрь 1998 года, Ла-Мадьер, Франция

Я хочу сесть на подъемник, но оператор грозит мне пальцем. «Trop de vent», — говорит он. Слишком ветрено. Такое ощущение, что я сейчас взорвусь. Это конец. Никаких больше поисков клиентов. Если у Энди не получилось, нам придется что-то предпринять. Дальше откладывать нельзя — мы и так слишком долго тянем. Я думаю попросить у оператора его рацию, чтобы связаться с Энди, но это практически то же самое, что объявить о пропаже во всеуслышание. А какой смысл подрывать себе репутацию, если клиенты могут сидеть в своем шале, набивая рты пирогом?

Часть меня сознает, что правильней и разумней было бы сообщить спасателям — просто на всякий случай, — но что они смогут сделать? Вертолет в такую погоду не взлетит, к тому же вот-вот стемнеет. Ситуация хуже некуда.

— Все нормально, — шепчу я сам себе. — Нормально. Энди уже с ними. Сидят где-нибудь в баре, хвастаются приятелям, что спускались по коридору в жутких условиях… Все нормально. Нормально.

Дыхание у меня немного успокаивается. Я не стану порочить доброе имя компании из-за парочки идиотов, притворившихся более опытными лыжниками, чем они есть, которые, я уверен на 99 процентов, в полном порядке. Они в порядке. Я в порядке. Мы в порядке. Все будет в порядке.

Я направляюсь к нижнему склону, который тоже практически пуст, и встаю в очередь на подъемник до нашего офиса в надежде узнать, что мы еще не в полном дерьме. Из-за ветра подъемник еле движется, замирая на каждом шагу. Снежная крупа впивается мне в лицо. Проще, наверное, было надеть лыжи и вскарабкаться по склону самому. Когда я, наконец, добираюсь до места, операторы закрывают все станции, включая нашу, — ветер слишком сильный. Я проезжаю короткое расстояние до офиса и распахиваю дверь.

— Какого черта ты не отвечаешь по рации? — вопит Энди.

— Я ее уронил! — огрызаюсь в ответ. — У тебя получилось дозвониться?

— Нет. Искал документы, которые они заполняли. Тебе, между прочим, стоило бы тут прибрать; у меня это заняло кучу времени.

— Дозвониться в шале получилось? — нетерпеливо переспрашиваю я. Сейчас неподходящий момент отчитывать меня за беспорядок.

— Нет! Из-за чертовой рации! Не хватало еще, чтобы все услышали, что мы — ты! — потеряли их; ты же еще мог их найти…

— Но не нашел, — рявкаю я. — В каком они шале?

Энди заглядывает в бумаги.