Шакалы пустыни - [61]

— Не надо полчаса, – с сильным акцентом просит девушка с носа – голос ее, чист, певуч, акцент кажется почти наигранным, дразнящим. Но ей явно страшно. – Мне полчаса нет что говорить.

— Хозяин тебе подсказывать будет, — обещает рослая особа. – Шеф, есть мысли, о чем можно поболтать с мамлюкской матросней?

— У меня пока единственная мысль, – вздыхает лодочник. – Зачем я вообще нужен в этой кособокой лодке? Катрин, вы бы и одна прекрасно управились.

— Поздно дергаться – вон они! К берегу! – шипит высокая девица.

Лодка бесшумно скользит по воде, уходя глубже в береговую тень.

— Их два, В смысле две дахабьи, – бормочет гребец, доставая бинокль.

— Ну и хорошо. Могло бы быть три. Или четыре, – безликая девушка сбрасывает плащ и оказывается, что она не только безликая, но и бестелая. Нет-нет, тело несомненно есть, и весьма стройное, просто оно тает во тьме. Особой магии в этом чуде нет – на данное тело израсходовано два тюбика полевого камуфляжного крема – весьма качественного, водостойкого. Экстравагантная черная и почти нагая особа могла бы сойти за бесстыжую афро-африканку, но камуфляж чересчур матов, блеска не дает, кажется, что в лодке не женщина, а ее тень. Что производит немного настораживающее, если не сказать отталкивающее впечатление.

— Вы, Катрин, абсолютно безумны, – констатирует гребец и протягивает бинокль. – Взглянете?

— А что, в него лучше видно?

— Туманит оптика, – признает мужчина. – Сейчас на дно бинокль отправлю.

— Да и так видно. Две стандартные дахабьи. Если у них существуют какие-то стандарты. А так-то обе среднего размера. Нам предпочтительнее та, что ближе.

— Да? А почему? – проявляет любознательность гребец.

— Вейль, да сами взгляните: она вроде поновее, надстройка с каютами длиннее, видимо, удобств больше. Если корабли примерно равны размерами и экипажем, то к чему нам брать рухлядь? К тому же эта посудина стоит к нам носом и на ней вроде бы пушка.

— Пушка? Господи, у вас еще и канонирские способности?! Умеете палить из орудий?

— Вейль, вы сегодня на себя не похожи. Что, извините, за глупости несете? Палить из пушки я, допустим, умею. Я ее заряжать-наводить не умею. Но пусть уж орудие при нас останется, чем начнет бабахать нам в корму.

— Разумно. Что-то я действительно туповат сегодня, – признает гребец. – А если…

— Мы уже все обговорили, и не заставляете меня здесь сидеть топлес и позировать. Прохладно и вообще я стыдливая, – заявляет девушка.

В воду она входит практически беззвучно, выныривает метрах в десяти от лодки и тут же исчезает в полуночной нильской густоте.

— Ну, допустим, – бормочет гребец, берясь за весла. – А какое отношение имеет положение судна?

— Рейс чаще стоять на носу, – шепчет девушка на носу лодки.

— Анис, если не секрет, у вас что, тоже большой опыт абордажного дела?

— «Абордаж»? Нет, я не знать. Но леди расспрашивать про команду.

На лице гребца мелькает усмешка. Он раздумывает над тем, что только что вез особу безносую и особу безликую – незаурядное сочетание красавиц. Впрочем, это не его тема. Сейчас разумнее подумать как остаться невредимым. Это поважнее девиц. Переводчица на носу размышлять мужчине не мешает – она не оборачивается, ее пугает разложенное за ее спиной оружие, по большей части непонятное. Эти европейские мушкеты и пистолеты очень опасны – гяуры-фрэнчи и сами им не доверяют.

Лодка вышла ближе к середине реки, пересекла лунную дорожку.

— Зажигайте, госпожа переводчица. Пора сигналить, – приказал гребец.

Девушка начала высекать огонь – не очень-то получалось – пальцы со страху подрагивают.

— Возьмите спички! – мужчина протянул герметичную упаковку.

Со спичками переводчица уже имела близкое знакомство, принялась чиркать – толстые «экспедиционные» спички загораться не спешили, лампу удалось зажечь только с третьей.

Мужчина подумал, что злиться не имеет смысла – нужно делать скидку на отсталость уроженцев XIX века. Девушка подумала, что считать хозяина ишаком незачем – он не со зла столь полезную вещь как спички сразу не дал, просто от рождения тугодум. Все фрэнчи такие полоумные, тут уж ничего не поделаешь, Аллаху виднее, зачем он на Нил глупцов привел.

— Сигнальте, уже самое время, – буркнул гребец.

Девушка привстала с фонарем в руках, лодка покачнулась, сигнальщица охнула. Гребец придержал ее сзади. Ниже спины девушка была очень… придерживаемая, возможно, это привлекло бы внимание иного лодочника, но здешний проигнорировал – слишком далеко от темы. Но посоветовал:

— Анис, вы бы брали пример со старшей наставницы. Она и бодра, и вполне подготовлена к походной жизни. А плавает как самозабвенно! Про равновесие даже не говорю.

— Слава Аллаху, я ростом и лицом для таких равновесий не выйти, – прошептала девушка, взмахивая фонарем над головой.

Гребец отметил, что равновесие она и так вполне удерживает, просто к лодкам не привыкла, и счел что ее можно отпустить.

— Видят! – сказала сигнальщица.

— Видят – согласился гребец, всматриваясь в темные, едва угадываемые на фоне прибрежных пальм, силуэты барок. Разглядеть с воды детали было практически невозможно, но движение на борту он вроде бы угадал. До ближайшей дахабьи оставалось сотня метров, второе судно стояло чуть дальше.