Шакал - [72]
ном на острове Сите. В переполненном зале суда, охраняемом элитным подразделением по борьбе с терроризмом ГИГН, Верже приветствовал Копп поцелуем в щеку.
В 9:02 на другом конце города Вайнрих переходил улицу Марбёф в самый разгар утреннего часа пик. За несколько секунд до этого Нелли Гильерме, тридцатилетняя секретарша в синем клетчатом костюме, раскрыла сумочку, чтобы достать письмо, которое она собиралась опустить в почтовый ящик, расположенный рядом с рестораном “Шез Бебер”. Когда на заднем сиденье “Опеля” взорвалось двадцать килограммов взрывчатки, град осколков обрушился на беременную Гильерме и отшвырнул ее на противоположную сторону улицы. Она скончалась от полученных ранений. Взметнувшийся на высоту нескольких этажей столб пламени поднял в воздух рассыльного Филиппа Руо и отбросил его на капот машины. Ему оторвало левую ногу. Другая молоденькая секретарша, Нелли Бартомью, остановившаяся по дороге на работу, чтобы купить в ближайшей булочной круассан на завтрак, получила ожоги и была ранена осколками в лицо. Продавцы из мясной лавки, примыкавшей к ресторану, бросились в глубь магазинчика в поисках укрытия. Когда они вышли наружу в своих белых передниках, под ногами хрустели осколки разбитого стекла, черный дым застилал солнце, а огонь пожирал автомобили и навесы над лавками. Истошно выла сигнализация, приведенная в действие взрывной волной, на земле лежали с десяток раненых, еще 58 человек с более легкими ранениями стояли и сидели тут и там в состоянии шока.
От “Опеля” осталась только часть передней подвески. Двигатель врезался в машину, стоявшую впереди. Искореженные части кузова были обнаружены на крышах соседних зданий. Оплавленное боковое зеркало приземлилось на террасу кафе возле Елисейских Полей, а ручной тормоз — во дворе радиостанции “Европа 1”.
Сообщение о взрыве, оглашенное в зале суда, не произвело видимого впечатления ни на бледную и хрупкую Копп, ни на крепыша Бреге. На протяжении всего слушания они продолжали хранить молчание, напоминая золотых рыбок в аквариуме за своим пуленепробиваемым стеклом. Говорил за них Верже. Для начала адвокат обвинил израильскую секретную службу Моссад в том, что именно она начинила машину Копп и Бреге взрывчаткой, а потом начал превозносить Карлоса: “В ожидании вашего решения этот отважный и смелый человек умеет сохранять хладнокровие как истинный политик”.
Верже обратился к суду со сногсшибающим ходатайством: “Они (Копп и Бреге) уже находятся вне вашей юрисдикции. И они выйдут на волю… Они — солдаты, заложники, пострадавшие за благородное дело. Они знают, что их друзья не успокоятся, пока они находятся в тюрьме. Республиканская Франция не может так себя вести. Сколько же им еще томиться за решеткой? 48 часов… месяц… три месяца? Чем дольше это будет длиться, тем больше прольется крови…”>{305}
В этой речи Верже публично повторил те угрозы, которые уже были озвучены им во время тайных переговоров с правительственными чиновниками. Мало того — адвокат обвинил Францию в том, что она не уважает негласных договоренностей о ненападении с некоторыми революционными движениями. Согласно Верже, эти договоренности основаны на принципе: “Если ты не совершаешь терактов на моей территории, я закрываю глаза на твое существование”. Карлос, по утверждению Верже, “требовал, чтобы подобные соглашения уважались. И точка”.>{306}
Говоря о человеке, разгласившем письмо Карлоса к Деф-фере, Верже заявил, что “именно он понесет ответственность за пролившуюся в результате проявленной им слабости кровь”. Это было одно из самых ярких проявлений взглядов Верже, убежденного, что он должен разделять со своими подзащитными все их чувства. Верже вел себя “как настоящий защитник терроризма”, — вспоминал председатель суда Жан-Жорж Демье. “Он провоцировал нас и открыто угрожал. Причем это делалось в такой форме, что какое-то время я вынужден был находиться под защитой полиции”.>{307}
Как предварительное следствие, так и процесс были тщательно срежиссированы. Полицейские, арестовавшие обвиняемых, не были вызваны в суд в качестве свидетелей, поскольку власти опасались, что они будут настаивать на том, что Бреге пытался убить одного из них. Результаты баллистической экспертизы, свидетельствовавшие о том, что Бреге действительно нажал на курок, в суд представлены не были. Прокурор, непосредственно подчиняющийся министерству юстиции, потребовал достаточно мягкого приговора: минимум три года для Бреге и два года для Копп. В своей двусмысленной речи он попросил суд “вынести важное, но взвешенное решение, в точности соответствующее проступку террористов”.>{308} Вердикт, вынесенный в день взрыва на улице Марбёф, оказался несколько более суровым: 5 лет тюрьмы для Бреге и 3 года для Копп плюс штраф в 10 тысяч франков для каждого.
