Шахматный дуэт - [59]

— Вот уж точно ненаглядная — в своём земном воплощении, — заметил Виктор и попытался предвкусить грядущее сновидение.

Только уснуть он смог далеко не сразу. Да и встреча желанная не состоялась. Вместо этого снился сумбур с поиском и заменой каких-то машин.

Каролина проспала всю ночь спокойным глубоким сном, и тоже без сновидений.

Впервые за это минское время не встретились Яросвет и Светалина.

Зато состоялась необычная встреча-сновидение между Аллочкой и Аликом.

8

Утомлённые шефом, они заснули совсем не так, как обычно. Не раздевшись, не приняв душ и, уж конечно, не позабавившись в объятиях друг друга. Они уснули, как истинные труженики после изнурительного, но созидательного дня. Только у сладкой парочки день был сугубо разрушительным…

Они встречаются в зале при свечах. Кто-то, похожий на Некто, включает музыку на старом патефоне, и Алик с Аллочкой, как по команде, кружатся в вальсе. И как по новой команде, к танцу присоединяются новые пары. Аллочка с удивлением замечает, что на лицах всех танцующих одно и то же выражение лица — безразличное, отсутствующее, пустое. И у Алика — такое же, только он ещё чем-то взволнован. А вот она себя ощущает не такой, как все. Она тут как наблюдатель, как критик, и одновременно — лишняя, чужая. Она почему-то всё это осознаёт. Она почему-то сравнивает себя с булгаковской Маргаритой, находящейся на балу у Сатаны…

И вот уже все, как колонны солдат, выходят из зала и проходят по длинным коридорам, по просторным, но очень тёмным комнатам, поднимаются по лестнице, снова идут вперёд, снова поднимаются… Вся эта атмосфера напоминает Аллочке их квартиру-дворец. Но почему тут так темно? И пахнет сыростью. И какой-то скрежет со всех сторон. И идущих в колоннах становится всё больше и больше…

Вскоре ей становится ясно, что они находятся уже в подземелье. Она хочет сказать об этом Алику, шагающему впереди неё. Но с удивлением и страхом замечает, что он стал маленького роста, словно карлик или ребёнок. Она пытается его обогнать, увидеть его лицо, сказать ему хоть что-нибудь.. Но какая-то сила мешает ей это сделать.

А я тоже стану карликом? А куда мы идём? А где свежий воздух? А что будет дальше?.. Эти вопросы витают где-то вокруг неё, будто не она, а кто-то другой задаёт их кому-то. Эти вопросы настораживают.

Вдруг колонны останавливаются. И в тот же миг к ней лицом поворачивается Алик-карлик. Только это не его лицо. Это…

— Боже мой! Это ведь он, Серёжа, мой сын, — шепчет Аллочка и протягивает ему руку.

Но мальчик резко отворачивается и уходит. А в коридоре, в конце которого зажигается яркая лампочка, уже нет никого, кроме их двоих. Аллочка спешит за Серёжей, кричит ему что-то вослед. Он лишь оборачивается, глядит на неё заплаканными глазами и ускоряет шаг. Вдруг лампочка начинает мигать, как при какой-то чрезвычайной ситуации. Серёжа резко останавливается, вскрикивает и пристально смотрит вперёд. Смотрит туда, где появляется… гроб.

Аллочка, приближающаяся к Серёже, видит, что гроб открыт. Её сердце холодеет от страха. А когда она смутно вспоминает про того, кто может лежать в этом гробу, её сердце из холода попадает в пекло. И тогда Серёжа кричит, подтверждая её опасения:

— Бабушка! Бабуля! Вернись ко мне! Вернись!..

Обожжённое сердце словно вырывают из груди и рвут, рвут, рвут на части… Аллочка застывает на месте, перед глазами всё кружится, кружится, кружится… Она понимает, что падает в обморок. Падает, но успевает увидеть, что справа и слева вместо коридорных стен появились горы…

Это горы долларов, по которым, напоминая муравьёв, ползают люди, и только «Баксы, баксы, баксы!» разносится повсюду…

Аллочка подскочила с постели вся потная. Она задыхалась, как после удушья.

— Ма-а-а-ма! Ма-м-м-очка-а, — вырвалось из её пульсирующей груди.

Она огляделась вокруг себя. Первым порывом было вырваться отсюда и даже среди ночи доехать, добежать, доползти до того дома, до той самой квартирки на улице Железнодорожной, где живут её мама и сын Серёжа.

Та душевная боль, которая сразила её во сне, продолжалась. Из глаз потекли слёзы. Она подумала о том, как хорошо, что Алика нет рядом, что он не видит её в таком состоянии. Ей было не важно, где он. Главное, что она сейчас одна.

«Одна ли?.. Не наблюдает ли за мною шеф? Этот вездесущий, всезнающий Некто?.. Господи! Да кто он мне такой? Он для меня никто, этот Некто. Купил меня с потрохами. И держит на поводке. А я ведь должна была зайти к маме, к Серёженьке. Должна… Я не была у них, наверное, уже целый месяц».

Возмущение в адрес шефа и всей его команды, негодование к самой себе, презрение к этим чёртовым баксам — всё это нахлынуло, забурлило, понесло… Она вскочила, заметалась по комнатам. С каждой минутой Аллочку всё сильнее тревожила мысль, что с мамой или, не дай бог, с Серёженькой случилась беда.

Почему же раньше, тем более до работы на шефа, она не беспокоилась об этих, как оказалось, дорогих для неё людях?.. Она ещё не осознавала этого. Только удивлялась и возмущалась. Даже звонить по мобильнику Некто запретил и забрал телефоны.

Как всего лишь какой-то один сон мог так встряхнуть, так развернуть её в противоположную сторону?.. Она и это ещё не осознавала. Снова удивлялась. И соглашалась, что становится уже не той Аллочкой, безразличной ко всему, кроме собственного «Я», ничего не замечающей на своём пути, кроме престижа, выгоды, халявы. И все эти, теперь уже противные, качества в ней сильнее всего проявил он. Именно он — Некто. А уже дополняет — Алик.