Шагая по пустыне… - [48]
Личинки жуков-скакунов и раньше жили на этих косах до большой воды. Когда же их затопило, они отлично пережили под водой десяток дней в своих норках, используя ничтожно маленькие пузырьки воздуха, а теперь откопались!
Как часто в жизни красивые догадки губятся безобразными, но правдивыми фактами. Хотя, впрочем, маленький секрет жизни личинок все равно интересен.
Прикрыв ладонью глаза от яркого солнца, Алексей всматривается в горы.
— Через день быть паводку, — говорит он.
А там, над синей стеной далеких гор с белыми полосками снежников и ледников, повисли громадные тучи. Они теснятся одна над другой пушистыми лохмами, поднимаются кверху, темнеют с каждой минутой. Иногда вспышки молнии освещают это хаотическое нагромождение воздушных замков. Высоко в горах идет гроза.
— Через день наша речка выйдет из берегов и зальет полянки, — добавляет уверенно Алексей.
К вечеру космы облаков добрались и до тугаев пустыни, и редкие капли дождя упали на землю. А горы совсем исчезли за темной пеленой. Через день, как предсказывал егерь кордона, речку было не узнать. Мутная вода пенилась, кружилась водоворотами, несла мусор, кусты, обломки деревьев. Полянка среди развесистого лоха, на которой мы так любили отдыхать, закрылась водой. Когда же она освободилась, трава на ней исчезла. Голая глина покрыла ее толстым слоем. Все живое сгинуло из этого места.
Прошло еще несколько дней. Речка стала все той же тихой и маленькой, скрытой зарослями кустарников и трав. Глинистая полянка подсохла и покрылась глубокими трещинами. Случайно навестив ее, я удивился: ее уже заселили тугайные жители: серые пауки-ликозы облюбовали и заполнили ее. Они забрались в глубокие трещины и там, в темноте и сырости, стали выплетать коконы, класть в них яички. Ну чем не отличное укрытие для такого ответственного дела!
Сплести кокон, отложить в него яички — только полдела. Чтобы из яичек вышли паучата, необходимо еще и тепло. И как можно больше! И похудевшие паучихи сидят на солнце возле трещин. Местами их много! Они выстраиваются рядками, шеренгой, как на параде, повернув коконы к солнцу. Неукоснимые разбойники, они не обращают друг на друга ни малейшего внимания. Хищнические наклонности и распри забыты. Все инстинкты подавлены ради главного — воспитания детей.
Я боюсь пошевелиться, тихо сижу возле пауков, обремененных потомством. Раздается далекий топот лошади, и пауков как не бывало. Все спрятались. Проходит минута, из трещины показываются сперва серые ноги, за ними сверкающие фонарики круглых крупных глаз, потом весь паук с коконом. В стороне по дороге прогудел грузовик. И снова все мигом скрылись в спасительное убежище. У меня затекли ноги. Легкий поворот на походном стульчике, и армия осторожных мамаш вновь, будто по команде, исчезает. Как они чувствительны к сотрясению почвы, как зорки и осторожны! Каждая мать дорожит не своей жизнью. В коконе в желтых прозрачных яичках развиваются паучата. Скоро они покажутся наружу.
Проходит еще несколько дней, и на глинистой полянке уже появились счастливые матери. Они неузнаваемы. Все тело их покрыто массой крохотных копошащихся паучат и похоже на какую-то бугристую шишку. Теперь не нужна трещинка. Паучихи отправляются путешествовать и скоро разбросают своих детей в джунглях трав и кустарников. Но на смену исчезнувшим появляются другие пауки и тоже принимаются готовить коконы.
Многочисленные паучата взгромоздились на свою мать и приготовились к путешествию.
Проходит месяц. Глинистая полянка немного подсохла и трещины на ней стали глубже, извилистей. По-прежнему возле них сидят паучки-мамаши и греют на солнце коконы. Еще по ней бегает сильно подросшее потомство — множество маленьких паучков. Не за ними ли ради поживы забираются в трещинки черные как смоль сверчки, а в одном месте из паучьего притона выглянул маленький пузатый жабенок.
Трудно понять, что здесь на голом месте нужно паучкам. Я беру зеркальце и освещаю солнечным зайчиком темные закоулки. Оказывается, они здесь не зря, у них есть важные дела, они приходят сюда ради того, чтобы сбросить свою ставшую тесной рубашку. Линочные шкурки их всюду в укромных местах. Кто знает, может быть, это те самые паучки, которые родились здесь в коконах, заботливо опекаемые осторожными матерями, и впервые в своей крохотной жизни увидали на этом месте и голубое небо, и зеленые травы, и глинистую площадку, покрытую глубокими трещинами.
Кобылка-летунья принадлежит к роду Аиолопус, в котором сейчас для нашей страны известно пять видов. Летунья, с которой я познакомился, называлась Аиолопус оксианус. Впервые я встретился с нею в урочище Бартагой едва ли не двадцать лет тому назад в счастливую пору смелых далеких путешествий по пустыням на мотоцикле. Счастливую потому, что после велосипеда моторизованный транспорт казался верхом совершенства.
В знойный осенний день мы сбежали из пустынной Сюгатинской равнины в тугаи реки Чилик и здесь возле бурной протоки нашли глубокую тень в зарослях лоха, ив и лавролистного тополя. С одной стороны бивака располагалась галечниковая отмель, слегка заросшая курчавкой. Она сверкала под солнцем и казалась разлившимся по земле раскаленным металлом.
