Шаг за шагом - [20]

Результаты опыта: В стакане, который стоял в холодильнике ничего не изменилось, ни желудок, ни «Кока Кола». В стакане, который стоял на подоконнике, «Кока Кола» выпала в осадок. Т. е. она стала бесцветно прозрачной, а всё что ей придавало цвет, тонким слоем лежало на дне. Темно коричневое, жидкое. А с желудком ничего не случилось.

И вот как, после этого, объяснить ребёнку, что учитель, который должен её научить, а она должна у него научиться, не всегда говорит правду? Объяснил, как мог. Продолжала (если делала вид, то очень хорошо) верить. Но по темам, в правильности или правдивости которых сомневалась, дублировала информацию. Сначала у нас, родителей, потом в интернете. А учитель, может быть и не лгала, она просто не проверила то, что где-то прочитала/увидела/услышала. Поверила или даже не задумалась и выдала детям то, что очень хорошо вписывается в вялотекущую войну с «Кока Колой» за здоровье детей.

Пока наслаждался, размышлял, вспоминал, ходил, курил, подъехало такси. Вершины Эльбруса с подножия не видно. Их можно увидеть, отъехав от них (вершин) километров на 100 или поднявшись до последней станции подъёмника. Вот, как-то так – или очень близко, или очень далеко. Когда отъехали на достаточное расстояние Эльбрус было видно, но не весь. Вершины продолжали прятаться в облаках.

Уже затемно меня доставили к родственникам. Тепло, уют, вода. Первым делом – помылся. На вершине не было ни воды для помыться, ни места, где это можно сделать. Обтирание снегом – для меня не вариант. Помогли не покрыться грязью влажные салфетки, с помощью которых я пытался поддержать состояние «человека разумного». Как, всё-таки, прекрасна жизнь! Чистый, в тепле, приятная беседа с приятными людьми, вкусный разнообразный, горячий ужин. Иногда нужно чего ни будь на короткое время лишиться, чтобы потом с восхищением понять, как это приятно, когда оно есть.

В данном случае я заново восхищался практически неограниченным количеством воды, кислорода, тепла- это когда тебе просто тепло без многослойной одежды, нормальной горячей пище. Пока ужинали, я рассказывал, меня расспрашивали и тоже рассказывали. Не виделись почти год, поэтому новостей накопилось достаточно с обеих сторон. А когда лёг на приготовленную для меня постель, тут же провалился в сон. Обычно я сплю без снов, поэтому ничего особенного, пока спал, не произошло и не привиделось.

Александр (глава семейства) рядом с многоквартирным домом, в котором они жили, достраивал частный дом. Его начал строить ещё его отец. Оформлял участок (в России это очень небыстро), договаривался и подводил коммуникации, готовил фундамент и т. д.

Достраивал неторопливо, без надрыва, без кредитов, по чуть-чуть, но постоянно, всей семьёй. Иногда собирались, чтобы что-то сделать сообща, но чаще работали поодиночке. Участвовали все, в своё свободное время, в силу своих возможностей. И если бы я смотрел на это каждый день, то прогресса бы и не заметил, а вот за год получился рывок. В этом и состоит искусство «маленьких шагов». Когда посильно, без насилия и каждый день. Дом уже почти был готов – просторный, светлый, с шикарным видом на ущелье. Местные такие небольшие ущелья называют «балка». Для меня, не местного, это глубокая, почти пропасть, с горной рекой внизу и почти отвесными стенами.

Дом построили не на краю этого ущелья, а он сам был краем. Как сказали бы плотники «заподлицо», т. е. без всякого перехода и не на краю стоит, и не нависает. Красиво, но, когда сидишь (или стоишь) в зале у высоченного (от пола до потолка) окна и смотришь вниз (ну где-то метров 20), холодок внутри очень беспокоит, и непроизвольно (самостоятельно) напрягаются ягодицы. И шикарное звёздное небо.

Утром он меня отвёз в аэропорт, а когда я прилетел в Москву, то узнал, что в Приэльбрусье сошёл сель. Размыты дороги, нет электричества, есть погибшие. Туристов с Эльбруса снимали вертолётами. Опять повезло. А на вертолёте я летал когда-то на Севере. Там (п. Пурпе, Ямало Ненецкий автономный округ) и тогда (1987 г.) это было одним из обычных средств транспорта. Обычнее чем самый обычный легковой автомобиль. «Легковушки» стали появляться только в 1988 г. сразу после появления «бетонки», а потом появился первый светофор. Потом появились сотрудники ГАИ. Может быть они были и раньше, но я их не видел.

Вершину Эльбруса я не увидел ни с дороги в аэропорт, ни с самолёта. Она всё время была покрыта шапкой облаков. И осталась внутри меня какая-то недосказанность, недоделанность, недосмотренность. Не критичная, почти незаметная.

Дома и на работе встретили как героя. «Вот это да!», «Прямо на вершине?», «Курил?!», «Не страшно?», «И что?» и т. д…. Да, сам восхищаюсь, нет, не на самой вершине, курил, не страшно, да так, ничего. И вроде бы ничего, но чего-то из меня вымылось. Как-то меньше чего-то внутри стало. Меньше на совсем ненужное. По-другому стал воспринимать то, что вокруг. Оно, то чего не стало, вроде бы вредным не было – где-то же зачем-то приобрёл. Может быть даже иногда и использовал. Но побывав на Эльбрусе, ни разу там не использовал и понял – ни к чему оно.