Шаг влево, шаг вправо - [6]

– Сергей Федорович, скажите, сын вас об этом один на один спросил или в присутствии других членов семьи? – уточнила я.

– В том-то и дело, что при всех – при матери, которая уже на ладан дышала, при сестре, для которой я всегда был непререкаемым авторитетом, и даже при своем четырнадцатилетнем племяннике. Такого я от родного сына никак не ожидал услышать! «Я взял крупную взятку, чтобы выгородить одну подозреваемую», – эта формулировка никак не соответствовала действительности! – возмутился Степанов и схватился рукой за сердце.

Я не знала, достиг ли уже его рассказ кульминации или впереди будет еще что-то более волнительное, поэтому спросила:

– Сергей Федорович, как вы себя чувствуете? Может, нам лучше прерваться?

– Ну нет, – возразил пенсионер, – раз уж я решился все вам рассказать, то прерываться не буду. Признаюсь, сердце немного кольнуло, но сейчас отпустило. На чем мы остановились?

– На щекотливом вопросе вашего сына, – напомнила я. – Что вы ему ответили?

– Признаюсь, я тогда сильно вспылил. Костик понял, что сболтнул что-то не то, и поспешил извиниться передо мной. Я полагал, что инцидент на этом исчерпан, но оказалось, что всем домашним та история глубоко запала в душу. Как-то случайно я подслушал, что Саша, внучок, спрашивал у своей матери – как, по ее мнению, я уже продал антиквариат или нет? Правда, Арина осадила его. Мол, не болтай глупости, а то еще дед услышит и рассердится! А сама потом с матерью шушукалась – могло ли быть такое на самом деле?

Я слушала Степанова, и у меня в голове вертелся один очень важный вопрос. Как только клиент сделал передышку, я сразу же его и задала:

– Сергей Федорович, как вы думаете, откуда ваш сын узнал о том антикварном деле? Я так поняла, что никому доподлинно не было известно, что вы забрали из квартиры Хрековой улики.

– Я тоже задавал себе этот вопрос и достаточно быстро нашел на него ответ. Я знал, что Леня Скобцов все еще работает в органах, вот и решил, что это он просветил моего сына. Леонид ведь тогда, после неудачного обыска, опять-таки не мог успокоиться и все пытался на чем-нибудь подловить меня, чтобы уличить в пособничестве уголовникам. Но я вел себя очень осторожно, и он в конце концов остыл. Выходит, что не совсем!

– Да, теоретически это вполне возможно – что информация пошла от Скобцова. Только интересно, зачем ему вдруг понадобилось подставлять вас перед сыном спустя столько лет? – размышляла я вслух. – Тем более он же не мог знать наверняка, что вы забрали драгоценности.

Степанов развел руками:

– Если б я знал! Наверное, он просто решил досадить мне… и, надо сказать, у него это получилось. Разговоры о том антикварном деле у нас дома не замолкали. Лида перед смертью попросила раскрыть ей правду, и я не смог ей солгать и просто промолчать – тоже. Она мне напомнила, как в 90-е годы я пообещал принести домой кучу денег, как что-то прятал в письменном столе, и я… раскололся.

Я быстро уточнила:

– Ваш разговор никто не мог услышать?

– Нет, мы тогда были дома вдвоем, но я все-таки потом перепрятал антиквариат подальше. После смерти жены сын вновь начал досаждать мне своими вопросами. И самое обидное – Константин, по долгу службы обязанный блюсти закон, даже и не думал меня осуждать! Он не раз заверял меня, что поступил бы так же. Не дай бог ему оказаться на моем месте! – Степанов от злости сжал кулаки. – А еще сын сообщил, что он не понимает, почему я до сих пор не реализовал ценности, и предложил самому заняться этим. Мол, ему нужна отдельная квартира и новая машина, а на деньги, вырученные от продажи царских побрякушек, все это легко можно будет купить. Я на это не повелся и сказал – мол, мечтать невредно. Костя остался при своем мнении, я – при своем. Продавать антиквариат в мои планы не входило. По моему твердому убеждению, и золотой футляр для молитвослова, и песочные часы должны были вернуться в наш музей.

Я подумала: если бы Степанов так уж сильно хотел все вернуть, за двадцать-то лет он нашел бы какой-нибудь способ и передал ценности музею! В конце концов, отправил бы бандероль почтой. Хотя… в этом случае не было никаких гарантий, что человек, открывший посылку, не оставил бы ее содержимое себе.

– …После этого разговора с сыном я принял предложение дочери переехать к ней в Калиновку. Антиквариат перекочевал со мной. Арина отвела мне две комнаты в новом двухэтажном особняке. В одной я оборудовал библиотеку, а в другой – спальню. Мне не составило особого труда обустроить там тайник. Дочь до поры до времени даже не заикалась о том, что я, возможно, являюсь хранителем клада. Но месяца три-четыре тому назад у нее начались проблемы в бизнесе, и она принялась как-то слишком уж откровенно намекать на то, что ей нужна материальная помощь. Я предложил ей свои пенсионные сбережения, но она сказала, что это не спасет ее от банкротства. Требовались гораздо более серьезные вливания в бизнес. Знаете, я был свидетелем того, как моя дочка своими руками налаживала собственное дело, и мне было неимоверно обидно, что все в одночасье может рухнуть из-за какого-то мужика, решившего воспользоваться ее доверчивостью. – Степанов потянулся за пачкой сигарет, которую он прятал под подушкой.