Шаг в сторону - [7]

Тропинка явно была человеческого происхождения, случайно я даже знал, как отличить её от звериной. Только на первый взгляд между ними никакой разницы, ну кроме разбросанных по бокам пластиковых бутылок и пустых сигаретных пачек, которых тут все равно не наблюдалось. Надо посмотреть на ветки – на звериных тропах они мешают ходьбе, бьют по лицу, груди и даже по коленям, в зависимости от того, какого роста звери тут топают. Раз идти комфортно, то значит, не я тут первый представитель хомо, ну или звери тут – мутанты-великаны, с меня ростом. Лоси какие-нибудь.

Вот что интересно – других тропинок на поляне я не заметил, и обрывалась она прямо по краю роста деревьев, значит, люди ходили именно туда зачем-то. Но вроде ничего интересного я там, валяясь в луже, не обнаружил, хотя, честно говоря, и не искал особо. А раз они доходили, потом поворачивали и шли обратно, жилье должно быть недалеко, так мне мои аналитические способности подсказывали. Километрах в трёх-четырёх, дальше только общественным транспортом.

Хоть я и был изнеженным городским жителем, но на рыбалку, охоту и по грибы приходилось ходить, а с прибавлением способностей пройти километров десять-пятнадцать, да даже пятьдесят, для меня не было такой уж невыполнимой задачей. Таймер зарядки портала отлично заменял секундомер, я просто запомнил, что вышел на «тропу здоровья» в 23–35 по портальному времени, и периодически проверял часы. Быстрым шагом по накатанной земле даже обычному человеку можно идти километров пять в час, если особо не глядеть по сторонам, я прошёл километра три, когда лес начал редеть и тропа расширилась до размера узкой грунтовой дороги, стали попадаться отводки от неё, уходящие в лес, следы колёс и отпечатки человеческой обуви. Явно не в кроссовках здесь ходили, плоские подошвы, каблуки чётко отделены. Но и не в туфлях. Замедлил шаг – попасться на глаза местным жителям не хотелось бы вот так, без подготовки, старался идти по краю тропы, чтобы, если что, успеть спрятаться за дерево.

Глухой бубнеж я услышал, не доходя до перекрёстка с ещё одной дорогой метров двадцать, два мужских голоса о чём-то спорили, судя по интонации. Спрятался надёжно, как мне показалось, за разлапистым дубом, но голоса не удалялись и не приближались, собеседники стояли на месте, загораживая мне проход. Прислушался – язык вроде как на русский похож, но ни слова не понятно, они ещё и окончания проглатывают, и шипящих слишком много. Вроде как на польском говорят или на чешском. Но слышно было отлично, акустика здесь такая замечательная, что ли, или мой слух улучшился. Порадовало возникшее в голове сообщение: «Обнаружен неизвестный язык. Проводится анализ».

Пока прибор работал и анализировал, даже просто так некоторые слова я начал понимать, а с ними и общую нить разговора. А тут ещё встроенный переводчик порадовал, сообщил, что анализ завершён, и подключился к расшифровке беседы.

– Ты, Серко, от слова своего не отходи, – невидимый мне мужик, тот, что по голосу был старше, надменно и с ленцой отчитывал другого, – зачем брал, если отдавать не собирался. Знаешь ведь, что тебя ждёт. В закуп пойдёшь, и семья твоя вся.

– Так ведь отдам, Велий Силыч, вот чтоб мне на месте провалиться, отдам… – невидимый Серко не сдавался, хотя интонации явно были просящие и униженные.

– Да чем ты отдашь, голытьба, – старший, судя по характерному звуку, сплюнул. – Если тебя, твою семью и все хозяйство твоё продать, и половины не наберётся. Вот ведь связался с голодранцами, даже Роська, а у него тоже неурожай, рассчитался же, все отдал с процентами. Пришлось его брата смолянам в закуп отдать на десять лет, зато смотри, чист он теперь перед словом. А с тобой что делать, ума не приложу. С одной стороны, жалко тебя, а с другой, если я тебе долг спущу, неправильно будет. Не по обычаям.

Собеседники некоторое время молчали. Но не ушли – тяжёлое дыхание было слышно даже мне. Наконец Серко разродился.

– Знаю я, где клад зарыт. Мне Ждан рассказал, он собирался сам его выкопать, но не успел, сгинул.

– Врёшь, – припечатал старший. – Знал бы, давно сам откопал.

– Слово даю!

– Знаю я цену слову твоему, да и откуда тебе Ждан стал бы доверять. Он человек пришлый, тут всего ничего, только вот к уборке урожая трактир купили. И вдруг такая откровенность.

– Как брат он мне был, вот тебе правёж, – запричитал молодой.

– Ну да, ты и Ждан прям братья, седьмая вода на киселе, – насмешливо произнёс старший. – И где этот клад? Под трактиром зарыт?

– Карта тайная есть, точно говорю. Он, подлюка, на перемётной бумаге чернилами невидимыми карту нарисовал. Тайным заклинанием заклял, чтобы не понял никто. А бумагу эту, значит, в управу отдал, вроде как передаточную на сестру его, на трактир.

– Так, тихо, – старший, судя по звуку шагов, направился в мою сторону. Неужели обнаружил?

Сквозь ветви я увидел, как на тропе появился высокий, никак не меньше двух метров ростом, мужчина в синем, расшитом золотом кафтане и низких кожаных сапожках, с надвинутой на глаза кепкой-аэродромом. Мощный нос под кустистыми бровями, казалось, обнюхал все вокруг, водянистые глаза обшарили тропу. Не удовлетворившись обнюхиванием, он достал из кармана какое-то стёклышко и ещё раз осмотрел все вокруг, потом только вернулся назад.