Шафрановые врата - [140]

Он вылил воду и в третий раз наполнил корыто водой.

— Иди, — сказал он мне, и я удивленно посмотрела на него. — Твои ноги, вода хорошо подействует на твои ноги.

Я подошла к корыту, подобрала полы кафтана одной рукой и, держась другой за руку Ажулая, шагнула в корыто. Вода была теплая, как он и говорил. Я пошевелила пальцами ног, улыбнувшись ему. Он придвинул низкий стул к краю корыта. Затем взял кусок мыла. Я поняла, что он собирается делать.

Я положила руку ему на плечо для устойчивости, а он нежно поднял мою правую ногу и помыл ее до лодыжки. Потом Ажулай опустил ее, а когда он взялся за мою левую ногу, я крепче схватилась за его плечо, пытаясь удержать равновесие на своей короткой правой ноге. Его плечо под моей рукой было сильным и твердым. Я задержала пальцы на нем еще на несколько секунд, после того как он уже закончил мыть мою левую ступню, и я стояла в корыте на обеих ногах.

Тогда он подал мне руку, и я вышла из корыта, а он жестом показал, чтобы я села на стул. Он наклонился и поочередно вытер мои ноги.

— Принеси Сидонии чулки и ботинки, — велел он Баду; мальчик побежал, поднял их и принес Ажулаю.

Ажулай надел на мои ноги чулки, затем ботинки, зашнуровал их. Все время, что он стоял, склонившись над моими ногами, я смотрела на его макушку. Мне хотелось протянуть руку и прикоснуться к его волосам, пробежаться пальцами по его голове, коснуться мочки уха, шеи.

Я сидела, сложив руки на коленях, пока он не закончил.

Мы шли мимо небольшого оживленного базара, расположенного недалеко от Шария Сура. Ажулай и я шли бок о бок, а Баду — в нескольких футах впереди нас. Я ощутила, как синий рукав Ажулая случайно коснулся меня, и посмотрела на него. Каких слов я ждала от него? Я знала, что он чувствует то же, что и я. Знала, что он хотел меня так же, как я хотела его.

— На этой неделе мне нужно поработать над тремя полотнами, — наконец сказала я, нарушая приятную тишину. — Я отнесла одну из моих картин в отель, и там мне сказали, что возьмут все написанные мной, а еще акварели. — Я улыбнулась ему, но он молчал, глядя прямо перед собой, как будто сконцентрировавшись на чем-то другом.

— Ажулай! — окликнула я его, и когда он снова не повернулся ко мне, проследила за его взглядом.

Темноволосый мужчина с костлявыми плечами, выпирающими из-под полотняного пиджака, свернул за угол впереди нас. Я смогла разглядеть только его бледный профиль. Но я знала. На этот раз я знала. Это было не так, как в прошлые разы, когда мне только казалось, что я видела Этьена в Марракеше.

Я на мгновение остановилась, а затем, уронив сумку, бросилась сквозь толпу, свернула за тот же угол, что и он, но там была широкая улица с базарными рядами, полная людей и животных.

— Этьен! — крикнула я в окружающую меня толпу. Я сдвинула с лица покрывало, чтобы мой голос звучал четче. — Этьен!

Головы ближайших людей повернулись ко мне, но Этьена видно не было. Я пробиралась сквозь толпу, выкрикивая его имя, но мой голос терялся, смешиваясь с другими звуками. Задыхаясь, я наконец остановилась посреди улицы, опустив руки и растерянно глядя на море людей и животных, колышущееся вокруг меня. Переулки расходились от этой улицы во всех направлениях; Этьен мог пойти по любому из них.

Ажулай коснулся моей руки. Я посмотрела на него.

— Это был Этьен, — сказала я. — Ты видел его. Я знаю, ты видел. Он здесь, Ажулай! Он в Марракеше.

Он потянул меня за руку, уводя в сторону, и мы стали в тени запертых ворот, где было не так шумно.

— Баду, — сказал он, доставая из складок своего одеяния несколько монет, — сходи и купи лепешку. Вон в том ларьке. — Он указал пальцем.

Баду взял деньги и убежал.

— Я должен тебе кое-что сказать, — негромко произнес Ажулай.

Только теперь я заметила, что моя сумка висит у него на плече.

Я кивнула; все мои мысли были об Этьене. Он здесь, в Марракеше!

— Когда я зашел за тобой, чтобы ехать в деревню… — Ажулай медлил. — Мне следовало сказать об этом, хотя ты и просила меня не делать этого. Сидония, посмотри на меня. Пожалуйста.

Я все еще пристально всматривалась в толпу.

— Сказать о чем? — спросила я, повернувшись к нему.

— Когда я пошел к Манон забрать Баду, перед тем как зайти к тебе, — он взглянул на Баду, стоявшего перед ларьком, — Этьен был там.

Он произнес последние три слова быстро. Я открыла рот, но сразу же закрыла.

— Мне следовало тебе сказать. Хотя ты и просила меня ничего не говорить о Манон и Шария Зитун, мне следовало тебе рассказать.

Я отошла от ворот.

— Этьен у Манон? — спросила я.

Он кивнул.

— А я не сказал тебе, потому что…

Я ждала, глядя на его губы.

— Потому что я хотел, чтобы ты поехала с нами в блид. Со мной. Я знал, что, если бы я сказал тебе, что Этьен здесь, ты бы не поехала. И… и кое-что еще.

Я не двигалась. Когда он замолчал, я тихо спросила:

— Что еще?

— Я не хотел, чтобы ты сама пошла к Манон и встретилась там с Этьеном. Я не хотел уезжать из Марракеша, зная…

— Зная…

Но тут подбежал Баду, прижимая к себе круглую лепешку. Я взглянула на него, а он смотрел то на меня, то на Ажулая.

— Он знает? Он знает, что я здесь? — спросила я Ажулая.

Ажулай кивнул.

— Но он не знает, где именно я нахожусь, — сказала я скорее утвердительно, чем вопросительно.